Вчерашняя дневная встреча с новостной лентой, по обыкновению, утопавшей в серости обыденных вещей и предвкушаемых событий, просто не должна была обернуться местом, превращающим этот день в один из самых мрачных и запоминающихся дней моей жизни. Не должна была перевернуть всю чувственную панораму в формат буддистской композиции "отрешенности от неистинного". Фергюсон уходит: что еще это может быть, как не чья-та насмешка, сплетня, праздный пересуд каких-то трепливых сволочей? Первый после Бога может уйти только после Бога. О другом хочется говорить, другое хочется слышать и видеть – только в контексте вздора, вранья, кощунственного розыгрыша. А, следовательно, зла, от которого ограждаешь себя естественными психологическими механизмами отрицания. "Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него".

Последние дни наполнялись возмущениями от появления в английской прессе странных заголовков о Мойесе, казавшихся настолько неуместными, несвоевременными, что нелепость была единственным ракурсом их восприятия. Кто-то топчется на казенной, по-прежнему зеленой лужайке, выписывает человеку билет на рейс, которым он не летит. Зачем говорить о Мойесе сейчас, именно в это время, когда взят двадцатый титул и прокладывается курс для очередного покорения главной европейской вершины под знаменами короля? Король жив, король бодрствует, король не сдвинется с места. Во всяком случае, пока не увидит свои инициалы над четвертым кубком ЛЧ. До вчера это воспринималось аксиомой.
И вот порог разрушения стереотипов преодолен, мы пересекли его настолько неожиданным способом, что оказавшись на той стороне, чувствуется, будто оставили позади себя все богатства и всю спасительную защиту, сумев пронести лишь голые бренные тела и привкус горечи.



Оставшись верным самому себе, Ферги сохранил привычку, по-гроссмейстерски мыслить на десять ходов, как в пространстве футбольного поля, так и вне его, но по мере времени становилось все больше заметно, что болельщики, работники структуры клуба и даже люди, знавшие его близко, не могли до конца привыкнуть к редкой непредсказуемости этого мышления. Фергюсон приближался к порогу Юнайтед, когда такую фигуру, как он, мало кто ждал и еще задолго до того, как осуществился его переход, он уже был неплохо осведомлен о происходящем на будущем месте его работы. Имея тогда хороших информаторов, вроде бывшего игрока его Абердина, Гордона Страчана, и почти готовый план действий на ближайшее время, он влился в клубную структуру, пройдясь катком по свалке проблем в инфраструктуре и "человеческом факторе".



Просчеты в закладывании фундамента, в конце 80-х, держали Фергюсона на волоске, готовом оборваться при очередной серьезной неудаче - однако, шотландец выдержал давление руководства, выправляя ситуацию сериями нетривиального реформаторства, миновав опасный для себя рубеж. Эксперименты с составом в 90-93 гг. получились удачными во многом благодаря плодам системы скаутов, прозорливо обновленной годами ранее, по его инициативе. Вполне возможно, новая молодая поросль не стала бы именно тем, кем она стала в итоге, если бы к середине 90-х не были бы сделаны столь удачные точечные усиления, скрепившие самые проблематичные узлы состава. Отобрать лучшего игрока у лучшей команды прошедшего сезона было дерзким поступком – Кантона без Лидса держался на плаву гораздо легче, чем Лидс без Кантона. Не менее дерзко, было увести Кина из под носа у Блэкберна за сутки до подписания им контракта с "бродягами", одновременно, побив британский трансферный рекорд. Триумфальное европейское шествие конца 90-х сменялось неровностями 2001-02 гг., когда Фергюсон на полном серьезе мог поставить точку в своей манчестерской карьере, но вместо этого поставил подпись под новым трехлетним контрактом и в следующем же году вернул чемпионский кубок в Манчестер. Громом среди ясного неба для всех было, что после ухода Бэкхема и Верона, вместо логического мероприятия – приобретения равноценных замен, из осклизлых нор Франции, Португалии и Бразилии будут внезапно вытащены никому не известные Бельон, Джемба-Джемба, Роналду и Клеберсон. Тот сезон Юнайтед закончили на третьей строчке с десятью поражениями, тот сезон стал предзнаменованием предстоящей трехлетней безчемпионской засухи. Но одному из той пижонно-позерной сырой четверки все же было суждено стать главным механизмом смерти старого Юнайтед и рождения нового.

Решения, которые принимал шотландец, независимо от выбранного направления, точно в заколдованном лабиринте, всегда приводили к нужному месту. Вся карьера Фергюсона состоит из спутанных клубков рационального и иррационального, дьявольского везения и холодной закономерности. В этом его особый шарм, в этом его гениальность, в этом весь он. На протяжении десятилетий он добивался нашей веры в его самые лучшие качества и вчерашнее решение об уходе, заставшее врасплох всю футбольную общественность – повод отдать дань и поверить в него еще раз. На протяжении десятилетий он не оставлял нам возможности просчитать его замысел и разувериться в нем. Невозможно поймать Бога за бороду, и вдвойне невозможно поймать первого после него, кто бороды не носит.

Составленная им формула успеха будет освещать его имя на все исторические футбольные времена и послужит маяком не только его преемнику, но и всем, кто пожелает последовать его примеру.

Но это никогда не изменит главного.

Юнайтед=Фергюсон, Фергюсон=Юнайтед.