В снежный январский вечер 2010-го года мобильный телефон оповестил меня о новом СМС. Его содержимое повергло меня в ступор: «Я не знаю, помните ли вы меня, но мне нужно с вами поговорить. Рууд ван Нистелрой». Что за несуразица? Я поделился своим удивлением с Кэти: «Он ушёл всего четыре года назад!». «Что он может хотеть? Может, обратно в «Юнайтед»?» - предположила Кэти. «Нет, не глупи», - ответил я.
Я не мог себе представить, что всё это означало. Я написал ему: о’кей. Он позвонил. Поначалу завязался разговор ни о чём: он рассказал о своих травмах, об отсутствии игровой практики, всякое такое. Потом он-таки решился высказаться: «я хочу извиниться за своё поведение в мой последний год в клубе».
Я безмерно уважаю тех, кто умеет извиняться. В современном мире эгоцентриков люди попросту забывают, что значит «извини». Сейчас футболиста окружают тренер, клуб, СМИ, агенты и дружки – и все они только и твердят, как тот хорош. Мне стало приятно оттого, что в этом мире ещё остались люди, которые по прошествии стольких лет могут поднять трубку и сказать «я был неправ, извините меня».
Рууд не стал объясняться дальше. Может, мне стоило спросить его, что же всё-таки тогда случилось.
Я знал, что английские клубы присматривались к Рууду, но не представлял, как это могло быть связано с его порывом. Вовсе не обязательно восстанавливать отношения с «Манчестер Юнайтед», чтобы играть за другие клубы в Англии. Это мог быть комплекс вины. За прошедшие годы он повзрослел, и, может, к 2010-му году он-таки созрел для того, чтобы наконец высказаться.
Наши отношения стали портиться с того момента, как Рууд начал жаловаться Карлушу Кейрушу на Роналду. Были открытые конфронтации – впрочем, ничего особенного. Потом он переключился на Гари, который был к этому готов – и в результате победа была за ним. Потом Рууду не угодил Давид Белльон. Рууд переругался со многими, но главной целью для него всегда оставался Роналду.
За год до этого был сезон 2004/05 и мы играли в финале кубка Англии с «Арсеналом». Ван Нистелрой провалил игру. За неделю до игры его агент Роджен Линс связался с Дэвидом Гиллом и сообщил, что Рууд собрался на выход.
Дэвид справедливо заметил, что через неделю мы играли в финале, и это был не лучший момент для таких разговоров. Дэвид спросил, почему Рууд хотел уйти. По словам Линса, Ван Нистелрой считал, что команда перестала развиваться и ставка на молодых игроков – в частности Руни и Роналду – лишала её шансов на победу в Лиге Чемпионов.
После финала Дэвид попросил меня устроить встречу с Руудом. Мы занимали сильную позицию, поскольку «Реал» явно не собирался платить за Рууда 35 млн. фунтов. Именно по этой причине Рууд и просил трансфера. Будь «Реал» готов выложить такую сумму, Рууд бы не затевал всю эту суматоху. Он хотел выторговать у клуба сумму, за которую тот был готов отдать его в другой клуб. Нелепая затея.
Наши переговоры состоялись. Рууд настаивал на том, что он не был готов ждать, когда Роналду и Руни созреют. «Но они великолепные игроки!», - пытался я его вразумить. «Тебе нужно быть их лидером, помогать им». Но Рууд не хотел ждать.
«Летом мы подпишем новых игроков и вернёмся на былой уровень. Мы не любим проигрывать в финалах и уступать в лиге. Когда строится команда, все должны обладать терпением – и тренеры, и игроки. У нас будет сильная команда». Рууд выслушал меня и согласился. Мы пожали руки.
В зимнее трансферное окно мы подписали Видича и Эвра. Впоследствии оказалось, что именно эти двое окажутся в самом эпицентре скандала, который начнёт Рууд. В Кубке Лиги на протяжении всех матчей я ставил в основу Луи Саа. Когда мы прошли в финал, я честно сказал Рууду, что не ставить Саа будет нечестно. Я пообещал постараться дать и ему немного поиграть. Я точно сказал это.
Игра шла как по маслу, и я решил дать шанс двоим новичкам. Они стали последними заменами в матче. Я сказал Рууду: «Я дам парням попробовать себя в игре. Пусть впервые узнают вкус победы за “Юнайтед”». «Ты …», - начал Нистелрой. Я никогда этого не забуду. Я ушам своим не верил. Карлуш Кейруш повернулся к нему. На скамейке запасных случился раскол. «Следи за своим поведением», - твердили игроки.
На этом всё и закончилось. Мне было совершенно ясно, что Рууд для нас был потерян. Он сжёг все мосты. После этого инцидента его поведение становилось только хуже.
Мы должны были выиграть последний матч чемпионата против «Чарльтона». Саа опять слёг с травмой, но я не хотел выпускать Нистелроя.
Карлуш пошёл поговорить с ним: «Мы не берём тебя, можешь ехать к себе. Всю неделю ты вёл себя ужасно – мы такого не потерпим».
Роналду тогда переживал потерю отца. Во время одной из тренировок Рууд набросился на него: «Что будешь делать, пожалуешься папочке?». Он имел в виду Карлуша, а не отца Роналду, но это было глупым поступком, и Роналду очень расстроился. Рууд не думал, что говорил. Карлуш тогда присматривал за Роналду – тому было очень нелегко, и Карлуш был его соотечественником. Где ещё Роналду искать поддержки?
Это грустный эпизод. Диву даюсь, что нашло на Рууда. Может, таким поведением он хотел добиться ухода из клуба. Такое поведение только лишало его уважения других игроков.
Жаль, что так получилось. Статистика Рууда была невероятной. Он стал одним из величайших голеадоров в истории клуба. Проблемы начали появляться во втором сезоне, когда мы собирались предложить ему новый контракт. Он потребовал включить в контракт условие, по которому «Реал Мадрид» мог бы приобрести его за определённую сумму. Клаузула. Я долго думал над его требованием. Я опасался, что без клаузулы Нистелрой не подпишет контракт, но и пойти на уступки означало, что он будет обладать преимуществом в дальнейших переговорах. Мы могли лишиться главного форварда.
Мы решили назначить за него 35 млн. фунтов – сумма, способная отпугнуть любого претендента, даже «Реал». Все согласились. С Дэвидом я поделился своими мыслями: «Если в следующем году за него столько предложат, мы по крайней мере получил вдвое больше, чем заплатили. Если не предложат, мы выбьем ещё два года, и он будет с нами до 29». Всё было хорошо, но Рууд переменился после подписания контракта. В последний сезон он стал большой занозой для всех нас. К конце он растерял всю свою популярность. В нём произошли глобальные перемены.
Подписать играющего тогда в «Херенвене» Нистелроя мне посоветовал мой брат Мартин. «Мне нравится этот парень, он может нам подойти», - сказал он мне. Я был готов действовать. Мы попробовали его подписать, но были обескуражены новостями о том, что его уже взял «ПСВ. Я был в замешательстве, но делать было нечего. В 2000-м году мы возобновили свой интерес.
В Испании, где я отдыхал во время перерыва на сборные, со мной связался наш доктор и поведал грустные новости: Рууд не прошёл медицинский осмотр. Он был уверен, что у Рууда была травма крестообразных связок. «ПСВ» не соглашался, утверждая, что их тесты выявили лишь несерьёзный разрыв связок, который не должен помешать его подписанию. Майк Стоун не соглашался. Нам пришлось отправить Рууда обратно в «ПСВ», где он прошёл тренировку, которую засняли на камеру, чтобы мы могли убедиться в его готовности. Колено не выдержало, а кадры с травмой и криками Рууда каким-то образом попали на телевидение. Что делать?
«В наше время под присмотром специалистов можно оправиться от такой травмы за пару месяцев», - сказал я Мартину Эдвардсу.
Так Ван Нистелрой отправился к надёжному доктору Ричарду Стэдману в Колорадо, где он лечился почти год. В 2001-м, по окончанию сезона, мы подписали его. Конечно, сначала я посмотрел на него в игре с «Аяксом». Рууд не стал меньше двигаться, скорость осталась та же. Он никогда не был скоростным футболистом – его сила в остром уме и острой реакции в штрафной площади.
Мне удалось побывать у него дома, пока он выздоравливал. Я сказал, что мы возьмём его в «Юнайтед» независимо от травмы. Это было не лучшее время в его карьере, и мои слова прибавили ему уверенности.
Нистелрой был старомодным центрфорвардом итальянского типа. Он не был из тех, кто убегал на фланги или занимался отбором мяча. В 60-е года за «Ювентус» выступал центрфорвард по имени Пьетро Анастаси. Пьетро мало что делал на поле, но часто у него случались моменты вдохновения, когда он забывал без устали. В то время доминировали именно такие нападающие – они властвовали в штрафной зоне отдельно от остальной команды. Нистелрой был такой породы. Для него нужно было создавать моменты, а он заботился о том, чтобы все атаки завершались взятием ворот.
Не думаю, что я видел более эгоистичных завершителей. Он был помешан на статистике голов. Именно эгоизм наделил его свойствами футбольного ассассина. Его не волновало, сколько он пробежал или статистика спринтов: голы, только голы имели значения. Рууд был хорош при «ранних ударах»: он делал резкий рывок в сторону от защитника и наносил быстрый точный удар.
Если сравнить всех моих лучших бомбардиров (Энди Коул, Эрик Кантона, Ван Нистелрой, Руни), то самым результативным был именно Рууд. И всё же лучшим врождёнными завершителем атак был Сульшер. Да, Ван Нистелрой забивал потрясающие мячи, но в большинстве своём его голы были невзрачны. Хорошие голы были и у Энди Коула, но большинство, опять же, было рабочими голами с отскоками. Сульшер забивал шедевры. Основой его таланта был мыслительный процесс. Сульшер обладает аналитическим мышлением. Стоило ему попасть в забивную позицию, у соперника не было шансов. В голове он проанализировал каждый возможный аспект атаки и был готов ко всему. Он играл не так часто из-за отсутствия агрессии. С возрастом он стал злее, но недостаточная физика мешала ему расчищать путь к штрафной соперника.
На скамье запасных или во время тренировок он всегда что-то записывал. Благодаря этой тактике к своему выходу он знал о сопернике всё: позиции, действия. Весь матч был выстроен в его уме как точная диаграмма, и он точно знал, куда бежать и что делать.
Оле обладал ангельским характером. Он не ломился в мой офис, чтобы услышать, почему он не был в основе. Оле был доволен своей ролью в клубе, и это нам изрядно помогло. У нас было 4 нападающих, и кто-то должен играть роль поддержки. Благодаря позиции Оле нам оставалось разбираться с более ворчливыми игроками: Йорком, Коулом и Шерингемом.
Поначалу я верил, что Рууд обладал большим набором способностей, чем казалось на первый взгляд. Я ожидал от него тяжёлого труда, который мы привыкли видеть у игроков «Юнайтед». Иногда он честно трудился на команду, но такое трудолюбие не было частью его игры. Он не был вынослив, результаты его тестов ничем не поражали – и всё равно он всегда умел забить мяч в нужный момент. Главное предоставить возможность.
Постепенно мы потеряли Кантона, потом Тедди Шерингема. У Оле начались проблемы с коленом, Йорки начал отвлекаться, но Энди был в полном порядке. На Энди всегда можно было положиться. Когда я брал в команду Нистелроя, я знал, что с Энди будут проблемы: он всегда считал себя лучшим нападающим в мире. Вы не подумайте, я говорю это с любовью: так думать о себе весьма полезно. Проблема была лишь в том, что он честно не понимал, зачем я ставил в основе Рууда.
Самолюбие Энди сказывалось и на его отношениях с Кантона. По-настоящему Энди ладил только с Йорки. Их сезон 1998-99 получился божественным: дружба и взаимное уважение сделали своё дело. До прихода Йорки в клуб они не были знакомы, но их дружба завязалась почти сразу. На тренировках они отрабатывали пробежки парой. Они просто синхронизировались друг с другом. На пару они забили 53 гола.
Энди не хотел играть с Руудом, и я продал его в «Блэкберн Роверс». Ему было 30 лет, свои лучшие годы он провёл за нас. Мы подписали Энди в 1995-м, и на протяжении 7 лет он выступал за «Юнайтед». «Блэкберн» заплатил за него 6.5 млн. фунтов. Из «Ньюкасла» мы приобрели Энди за 7 млн. (плюс Кит Гиллеспи, который стоил не больше миллиона). В целом мы получили свои деньги обратно спустя 7 результативных лет. Неплохо.
Не только Энди испытывал проблемы с Руудом: такие же трудности испытывал и Диего Форлан. Форлан был потрясающим футболистом, но только не в мире Рууда. Когда они играли вместе, между ними не было никакой химии, каждый был за себя. Диего лучше играл с партнёром, но на его счету было несколько бесценных голов – в том числе два на «Энфилде» и один, забитый в последние секунды в ворота «Челси». Диего был превосходным игроком и настоящим профессионалом.
Помимо Рууда с Диего была другая сложность: его сестра-инвалид. Она жила в Мальорке, и он считал своим долгом за ней присматривать. Впрочем, с Диего всегда было просто: он всегда улыбался, знал пять языков и вообще как человек был словно глоток свежего воздуха. Мы продали его за 2 млн. фунтов, что, по моему мнению, не соответствует игроку такого уровня. С зарплатой Форлана никто не осмелился предложить больше. Не успели мы оглянуться, как его перекупили за 15 млн. Он умел парить. Сам он небольшого роста, но с сильной верхней частью тела. Мощный. Он так хорошо играл в теннис, что это могло бы с лёгкостью стать его карьерой. Я знал это с самого начала. Как-то во время предсезонной подготовки мы провели турнир по теннису. Я попытался поставить на Диего. Я спросил Гари Невилла, который следил за ставками, сколько ставили на Диего. «А что?» - спросил он меня. «Он играет?»
«Откуда мне знать?», - сказал я. «Попробуй сам спроси».
Но Гари уже заподозрил неладное. Он запретил ставить на Диего. В итоге тот просто уничтожил всех остальных.
«Думаете, мы тут идиоты?» - спросил Гари.
Я ответил: «Ну, стоило попробовать. Я надеялся, что ты скажешь “десять к одному”.
