Мы профукали поколение
Или два

Стоит Англии облажаться в Кубке Мира и начинаются шутки. Причём шутки, как правило, одинаковы. После 0-0 с Алжиром в Южной Африке все шутили: «Не могу поверить, что мы добились только ничьи против такой нулячей команды. Мы были обязаны побеждать… мне стыдно называть себя алжирцем».

Я сам не прочь посмеяться, но всё-таки хочу дожить до того момента, когда подобные шутки перестанут быть актуальными. Я хочу, чтобы Англия вновь считалась сильной сборной. Я верю в то, что прямо сейчас мы можем что-то изменить – но для того, чтобы что-то исправить сейчас, мы должны понять, что пошло не так в прошлом.

Для футболиста нет большей чести, чем представлять свою страну, но, признаюсь, большинство воспоминаний о сборной Англии связаны у меня с осознанием того, что мы обязаны были быть лучше. Проблема Англии заключается в отсутствии достаточного количества первоклассных футболистов. Вторая проблема заключается в том, что мы попросту не знаем, как играть. Деньки, когда желания и отдачи хватало для победы, давно прошли, но мы так и не придумали новую философию. Что такое «английский стиль» сейчас? Никто не знает. Это обидно. 50 лет мучений, и мы до сих пор ничего не придумали. Своими мыслями на эту тему я поделюсь чуть дальше, а пока я расскажу о том, какие впечатления у меня остались после всех тренеров Англии, с которыми я работал.

Лучшим, безусловно, был Гленн Ходдл. Мне невероятно повезло поработать с ним в конце 90-х; я тогда был ещё подростком. У него было чёткое понимание того, как мы должны были играть и как добиться победы. Когда Гленна уволили из-за его религиозных убеждений (после разгоревшегося скандала, когда Ходдл высказался на тему того, что инвалиды в этой жизни родились инвалидами из-за того, что они сделали в прошлой жизни – прим. переводчика), это было трагедией для английского футбола. Останься тогда Гленн, и я вырос бы в другого футболиста, скорее всего – в лучшего.

Ходдл научил меня выходить с мячом, и даже наигрывал меня в роли либеро. В его глазах я должен был выполнять роль креативного защитника – выполняющего не только защитные функции, но и начинающего атаки, как я впоследствии делал в «Вест Хэме». Он то и дело наставлял меня: «Когда получаешь мяч, уводи его из защиты, обводи соперника. Не волнуйся о пустом пространстве – кто-нибудь обязательно заменит тебя». Я наслаждался новообретённой философией.

Я любил его изобретательные тренировки. Он обсуждал навыки, которыми я обладал, и подталкивал меня к новым свершениям. «Пробуй новые методы, экспериментируй! Не бойся ошибаться. Ошибаться не страшно, пока не начинаешь совершать одну и ту же ошибку».

Гленн только начинал работать со сборной и, останься он, Англия бы играла совсем не так, как играет сейчас. Эта была бы прогрессивная, сильная сборная с менталитетом победителей. Иногда мы играли в три защитника, иногда в четыре. Иногда у нас было четыре полузащитника, иногда пять. Всем это нравилось, ведь наша игра заключалась не только в распасовке и атаке – теперь у нас была цель, мы были тактически подкованы и играли гибко.

Гленн Ходдл научил меня многому. Он делал ментальные зарисовки того, что мы должны были делать во время матчей. Он умел упрощать сложные концепты так, что все всё понимали. Он мог говорить что-то типа: «Если ты выходишь из защиты и отвлекаешь их полузащитника, ты создаёшь им проблемы здесь, здесь и здесь… а когда ты выходишь в атаку, кто-то займёт твою позицию, так что не волнуйся».

Когда Ходдл находил уязвимую точку соперника, он посвящал ей всю тренировку. Если у соперника плохие защитники, два или три дня мы посвящали тому, как лучше их атаковать. Он зарисовывал квадрант на поле, через который мы должны были проводить все наши атаки. Гленн был одним из самых техничных футболистов в истории Англии, и его тренировки отражали стиль игры, который был ему свойственен. На тренировках мы уделяли внимание интересным трюкам, игре в одно касание и другим техническим приёмам. Во время подогрева мы бегали с мечом через конусы, а в конце подсекали мяч обратно или делали дальние пасы, не давая мячу касаться земли. Те, кто не был дружен с техникой, по-настоящему страдали во время таких тренировок. Майкл Оуэн был одним из тех, кто вечно жаловался: «Опять техника? Только не это». Он думал только о голах, и с этим у него был полнейший порядок. Мне же нравилось практиковать всякие приёмы, я мог заниматься этим хоть весь день.

Ходдл взял меня на Кубок Мира 1998-го года и, хоть я и не сыграл, я верил ему, когда он говорил, что построит всю оборону вокруг меня. Это был последний и единственный раз, когда я думал «да, у этой Англии есть будущее. Я понимаю, чего он хочет». У Ходдла было чёткое видение будущего сборной, и во Франции во время «1997 Tournoi de France» (товарищеский турнир – прим. переводчика) можно было увидеть зачатки его новой философии. В 1998-м команда начинала приобретать форму: молодняк играл всё лучше, а сборная начинала прогрессировать. А потом его уволили. Это убило нас, и мы так и не сумели оправиться. Я надеялся, что придёт кто-нибудь, кто бы продолжил работу Гленна, но этого не произошло.

В 1999-м в сборную пришёл Кевин Киган. С самого начала он дал понять, что не был обо мне высокого мнения. Близилось ЕВРО 2000, он зашёл ко мне в комнату и начал: «Слушай, Рио, ты с нами не едешь. Ты отличный футболист, перед тобой яркое будущее, но у тебя недостаточно опыта, чтобы играть за сборную». А затем он выбрал Гарета Барри, который был моложе меня! Затем он сказал ещё более смешную вещь: «Будь ты итальянцем, бразильцем или французом, при такой игре ты бы отыграл уже 20, 30 матчей». Я же думал: «Ты только что говорил про Чемпионов Мира, Чемпионов Европы и одну из лучших команд мира… но я не могу попасть в Англию!» Думаю, можно не уточнять, что я не особо с ним ладил.

Перед и после Кигана нами руководил Говард Уилкинсон, и это был сущий кошмар. Он воображал себя кем-то вроде школьного учителя или армейского командира. По утрам мы занимались стандартами: всё, о чём он хотел слышать, были стандарты. «Стандарты выигрывают матчи», объявлял он и рассуждал о процентах матчей, выигранных стандартами. Я не мог воспринимать его всерьёз.

После этих двоих Свен-Ёран Эрикссон казался огромным шагом в правильном направлении. После его назначения в 2001-м я думал «Вау, он добился успеха в Италии, он наверное сложный и начитанный человек, который вернёт нас к сборной времён Гленна Ходдла!»

Помню, как с нетерпением ждал первой тренировки. Я не мог дождаться. Я всё гадал, какому волшебному трюку он нас научит, какой фокус покажет… когда же всё закончилось, я помню свои слова Фрэнку Лэмпарду: «Никто из моих бывших тренеров не делал из футбола что-то настолько примитивное».

Первый разговор со Свеном: «Я не хочу, чтобы мои защитники бегали с мячом». Я не знал, что ответить. Но что поделать? Он был тренером сборной, а значит его слово – закон. Если бы он сказал, что для попадания в сборную нужно вылизать его ботинки десять раз, я бы так и поступил. Тактически он был ужасно примитивен: идите туда, идите сюда, защитникам не бегать с мячом, ты бери мяч и пасуй его туда. В то же время он был очень хорошим человеком, который создавал вокруг себя благоприятную атмосферу и гармонию. Мы всегда хотели хорошо играть для него.

Признаюсь, мне всегда казалось, что Свен был слишком очарован Дэвидом Бекхэмом. Честно, он был настоящим фанатом Дэвида. Но факт остаётся фактом: было сложно сыскать более приятного парня. Помню, как-то мы с Уэйном Руни лежали на массажном столе и смотрели ТВ. Это было время, когда СМИ муссировали тему интрижки Свена с Фарией Алам (на то время секретаря в Футбольной ассоциации – прим. переводчика), а по телевизору как раз показали Фарию. Людей в комнате было много, и я решил отколоть пару шуточек на тему. «Только посмотри на неё… Готов поспорить, Свен… нет, ну ты представляешь? Он с ней по всему дому небось развлекался!»… И тут внезапно полная тишина. За моей спиной – Свен. «Ну, всё было не совсем так…» – сказал он и рассмеялся. «Спокойной ночи», – говорит – и выходит из комнаты. Я так и лежал, и думал: «что я наделал…» в то время как ребята со смеху давились. Но такой вот он был: со Свеном всем было комфортно. Он мне очень нравился, мы с ним ладили. Его нельзя назвать тактическим гением, я определённо ожидал большего… но может дело не в нём, а в завышенных ожиданиях?

Стив Макларен, пришедший на смену Свену, был намного лучше, чем о нём принято думать. На самом деле я даже не знаю, почему сборная так опростоволосилась с ним у руля. Со Стивом мы пролетели мимо ЕВРО 2008, но почему? Когда Макларен пришёл в сборную, я был (как полагается) полон надежд и ожиданий. Я слышал о нём только хорошее: всё-таки он работал в «Манчестер Юнайтед» и в сборной под руководством Свена. Его проблема… мне кажется, он слишком стремился со всеми брататься. Не было традиционной дистанции между менеджером и футболистом, как было у нас в «Юнайтед» с Фергюсоном. Иногда Ферги пошучивал, конечно, но были моменты, когда он чётко давал понять, что он – тренер, мы – футболисты, и всё будет так, как он сказал.

У Макларена такого не было. Джон Терри был для него «Джей Ти», Фрэнк Лэмпард – «Лэмпс». Мы не то что бы считали это за слабость, скорее за странность: так себя может вести тренер, но не менеджер, не главный. У лучших менеджеров всегда есть этот барьер, отделяющий от «подчинённых» игроков.

Впрочем, как бы то ни было, Стив Макларен был хорошим, порядочным парнем. Британские СМИ набросились на него после того интервью в Голландии [по переезду в Нидерланды после своей отставки с поста тренера Англии у Стива Макларена взяли интервью английские СМИ. В том интервью у Стива явно прослеживался голландский акцент, что было странно, ведь Стив только-только переехал – прим. переводчика], но я не видел в этом ничего такого. Наоборот, он показывал свою естественную сторону – у меня такое случалось на тренировках «Юнайтед», когда приходилось работать с иностранцами. Так я старался помочь им лучше меня понимать. Я говорил медленно и использовал их акцент. Мой папа часто работал с турками, и он применял такой же метод. Я уважал его за это – это хорошее отличительно свойство. Впрочем, для того, чтобы быть успешным менеджером, требуется чуть больше решительности… но я ещё не тренер, так что могу ошибаться.

Публика набросилась на Макларена из-за его тактических решений, но и тут я не соглашусь. Вот честно, сложно сказать, что конкретно пошло не так. Просто всё получалось из рук вон плохо: к примеру, в Хорватии мяч проскользнул под ногой Пола Робинсона. Как в этом можно винить тренера? По правде говоря, мы просто играли плохо на протяжении всего квалификационного раунда, так что вину на себя следует брать прежде всего нам, а не тренеру. Мы играли плохо. Всё предельно просто.

Потом наступил час дона Фабио, который пришёл к нам в 2007-м. Наверное, никто не разочаровал меня больше, чем Капелло. Это был тренер с высочайшей репутацией, казалось бы гарант результата. Сами понимаете, я не мог дождаться. Он тренировал «Милан», которым я засматривался в детстве, и за который играли Марко ван Бастен, Гуллит, Райкард и другие звёзды. Я знал, что это тренер прогрессивный, ведь он руководил «Реалом». И «Ромой». Он был везде, видел всё, выиграл всё. Первым делом я спросил про великих футболистов, с которыми он работал, и он рассказывал про Барези, Мальдини… я только и думал, как нам повезло и сколькому я научусь у него. За его спиной – годы опыта и знаний, он сделает нас лучше и обучит новым методам.

В итоге… огромное разочарование. С ним мы играли строго в 4-4-2 – никаких ухищрений, никакой свободы действий. Против Испании мы играли с двумя полузащитниками против трёх лучших полузащитников в мире. Я думал: «Чувак, футбол изменился, это невозможно! Пожалуйста, поставь ещё полузащитников, иначе нас съедят!» Это ведь элементарные вещи.

Но что мы могли? С Капелло всё просто: либо делаешь, что тебе говорят, либо пролетаешь мимо сборной. Добавлю, что это был во всех смыслах не лучший мой период: тогда же у меня начались проблемы со спиной и я часто травмировался. Люди всегда хотят, чтобы их кумиры предстали в лучшем свете. Впрочем, почти все чувствовали разочарование. Я помню разочарование Джейми Каррагера, который пришёл работать с Капелло. Мы ждали идей, выдумок, креатива, а получили тюремный менталитет.

Капелло вёл себя так, чтобы все помнили, что он босс, а остальные – жалкие подчинённые. Никакого тепла к нему мы не испытывали. Порой казалось, что его главной целью было желание продемонстрировать, какой он был сильной личностью: иногда он вёл себя очень агрессивно, но это было просто нелепо, не более. Между ним, тренерами и нами было чёткое разделение. Многие его решения было не понять: возьмём к примеру цирк с капитанской повязкой. Джон Терри, Стивен Джеррард и я получили по игре… ну что это такое?

Отчасти проблема была в культурной адаптации, но в целом он просто застрял в прошлом. Играя 4-4-2, мы напрашивались на проблемы. В центре нас постоянно перегружали игроки соперника, даже слабые сборные наподобие Алжира без проблем крутили нами как хотели. Они лучше держали мяч и лучше играли.

Знаю, что были и те, кто ожидал от нас победы на Чемпионате Мира 2010, но об этом даже думать смешно. У нас не было ни единого шанса. Тактически мы просто рассыпались, и даже пройди мы Германию во втором раунде, к четвертьфиналам наши защитники были бы никакими из-за объёма работы, которой им приходилось выполнять. Во время игр мы не могли перевести дыхание: Капелло постоянно вопил «Давите! Давите! Давите!» Я не имею ничего против давления на соперника, это естественная часть современная футбола, но нужно всё-таки с умом всё делать.

Напоминаю, что сборная наша состоит из тех, кто только что отыграл суровый сезон в Премьер-лиге. Наша лига настолько выматывает, что к большим турнирам мы подходим уже в полуживом состоянии. Посмотрите на статистику, посмотрите, сколько мы пробегаем: интенсивность и количество матчей играют против нас. К наступлению четвертьфиналов мы уже не чувствуем ног.

Стоит упомянуть и то, что большинство играет с травмами. В любом турнире было так. В Японии и Южной Корее в 2002 я играл с травмой паха – не представляю, как. Всё, что я помню о турнирах, это лазарет, лазарет, лазарет… для того, чтобы сыграть, нужно срочно залатывать раны. Я считаю, что Премьер-лига сложнее любой другой сильной лиги хотя бы потому, что у нас нет зимнего перерыва. Это – ещё одна вещь, которая играет против сборной.

Мы могли сыграть лучше и под руководством Капелло. Люди то и дело говорили о том, как невозможно было сыграть вместе Джеррарда и Лэмпарда. Я считал, что решение было простым: усадить одного из них или дать им чёткие инструкции типа «ты играешь здесь, ты – здесь». Впрочем, никто не шёл на такие меры, ведь они были звёздными футболистами.

В чём Капелло был прав, так это в том, что футболки сборной давили на нас непосильным грузом. СМИ то и дело заливались о том, что мы были «золотым поколением», но мы о себе так не думали. Стоило нам сыграть успешно, как нас тут же называли фаворитами турнира. Каждый турнир мы начинали с мыслями о том, что непопадание в финал – автоматический провал. Вы не представляете, как сильно это давило на нас и как влияло на то, как мы играли.

На автобусе после матча можно было услышать, как опытный футболист волновался о том, какую оценку ему поставит газета. Сначала смеёшься над его комплексами, но затем, у себя, начинаешь понимать, что это совсем не смешно, когда футболист сборной Англии такое говорит. Как мы можем что-либо выиграть, если мы думаем о таких вещах? Если игрок одержим тем, что о нём скажет газета, как он сможет самовыражаться на поле? Ответ: никак. Он будет думать о газете и не пойдёт на риск. В его голове всё будет математикой: «Если пас не пройдёт… мне поставят пятёрку». В итоге он перестраховывается. Такая ситуация свойственна Англии. В «Манчестер Юнайтед» ожидания тоже велики, но в сборной давление сильнее в короткие промежутки времени; оно тяжелее и более точечное. Слишком тяжело. Каждое утро мы просыпаемся, читаем газету, видим неверие, и в то же время – невероятные ожидания. То и дело слышишь «этот должен играть… этот не должен… этот должен делать то-то, если уж он носит футболку Англии…» – это всё естественно, если играешь за сборную. Уверен, что в Бразилии или Аргентине ситуация ещё хуже. Нужно уметь вынести эту ношу. Кто-то может, кто-то – нет.

Что касается преемника итальянца, то время покажет, что самым существенным решением Роя Ходжсона стало понижение уровня ожиданий от сборной до более скромных и достижимых. Впрочем, разве скромность – это суть международного футбола?

Что касается наших отношений, они так и не наладились после инцидента в октябре 2012-го, когда он решил поболтать с пассажирами лондонского метро и невзначай сообщил, что моя карьера «близится к концу». Впоследствии он извинился передо мной в газетах, но его поведение было и остаётся вопиюще непрофессиональным. Менеджер сборной Англии не можете себе позволить говорить о таких вещах в таком роде. Он неправильно себя повёл и в случае с моим возможным возвращением в сборную после травмы и в ситуации с расистским выкриком Терри. Впрочем, что касается команды, это всё отошло бы на второй план, сумей он повлиять на нашу игру. Он не повлиял. На ЕВРО 2012 он пренебрегал молодыми талантами и слишком рьяно защищал свои тактики. После матча, в котором Андреа Пирло уничтожил нас, меня посетила мысль о том, что, будь Пирло англичанином, наши боссы могли и вовсе не позвать его в сборную.

На Чемпионате Мира Ходжсон вновь всё напутал в отношении молодых и опытных, а защита никуда не годилась, потому что он не взял Майкла Каррика и Эшли Коула. Он слишком много возложил на плечи Стивена Джеррарда, который стал капитаном. Я бы на его месте больше внимания уделил молодым, которым необходим опыт больших турниров.

Главная проблема заключается в том, что вместо того, чтобы развивать свой уникальный стиль английского прогрессивного и умного футбола, мы попросту растратили одно или два поколения. После Гленна Ходдла у нас было 8 тренеров, но мы так и не раскрыли свой потенциал. Всё время казалось, что мы были недостаточно хороши и как команда, и как индивидуумы; нам не хватало моментов великолепия, и не было победной формулы для тех, кто играл. Печальной всего то, что сейчас у нас ещё меньше надежды победить, чем было 16 лет назад, когда я впервые попал на Чемпионат Мира.

Небольшое примечание переводчика: по причине не очень большой заинтересованности аудитории сайта в проблемах расизма, большая часть главы про расизм была пропущена.