Близились глобальные перемены. С 2003-го по 2006-ой команда под моим руководством успешно завоёвывала трофеи. Мы выиграли кубок Англии в 2004-м, кубок Лиги в 2006-м, но в Премьер-лиге награды завоёвывали «Арсенал» и «Челси».
Прежде чем Криштиану Роналду и Уэйн Руни стали основой сильнейшей команды, которая выиграла Лигу чемпионов, был нелёгкий этап, когда нужно было строить эту команду. Тогда мы пытались внедрить в команду опытных новичков, многие из которых так и не смогли проявить себя. Дэвид Бекхэм ушёл в «Реал Мадрид», Верон в «Челси», Бартеза заменил Том Ховард, клуб пополнили такие люди, как Клеберсон, Эрик Джемба-Джемба и Давид Белльон. Среди них мог быть и Роналдиньо, который сначала согласился на переход, а затем передумал.
Было бы неправильно скрыть правду об этих годах. Мы ринулись покупать уже опытных футболистов, которые соответствовали нашим стандартам. Среди них был 24-х летний Клеберсон, выигравший Кубок мира в составе сборной Бразилии. Верон был отличным игроком с мировым именем. Джемба-Джемба здорово показывал себя во Франции. Эти подписания можно назвать лёгкими, или вовсе очевидными. Это меня и волновало. Я не люблю лёгкие подписания. Мне нравится вступать в борьбу за игрока, когда успешные переговоры означали, что ты добился чего-то действительно ценного. Я люблю, когда клуб отчаянно пытается удержать у себя футболиста. В то время все, кого мы купили, согласились на переход без боя, слишком легко.
Складывалось ощущение, что к нам пришли все голкиперы, которых можно было отыскать в Англии. К примеру Марк Боснич. Этот трансфер случился после того, как Петер Шмейхель рассказал о своём желании уйти. Мы были захвачены врасплох, и слишком поспешили с заменой.
В январе мы встретились с Босничем. Мы слышали о том, что его отличало плохое поведение вне поля, но решили закрыть на это глаза. Я послал кого-то посмотреть, как он тренируется. То, что я увидел, дало мне понять, что этот человек вряд ли подходит к нам. Я решил попробовать кого-нибудь другого, и этим кем-то оказался Эдвин дер Сар. Я связался с его агентом, после чего с Мартином Эдвардсом, который сообщил мне, что уже договорился с Босничем.
Это был удар. Мартин пожал руку Марку, и брать свои слова обратно не собирался. Я уважаю его принципиальность, но с профессиональной точки зрения это было неверное решение. Уровень тренировок и фитнесса Боснича были ниже наших стандартов. Мы подняли планку, и нам казалось, что всё получается. В Международном кубке в матче против «Палмейрас» Боснич был великолепен.
Вскоре мы играли в Уимблдоне, и Боснич набирал всё: сэндвичи, супы, стейки. Он проходился по всему меню. Я сказал ему: «Господи. Марк, тебе надо вес сбросить. Какого чёрта ты столько набираешь?»
«Босс, голоден я», - был его ответ.
Мы не успели вернуться в Манчестер, как Марк был на телефоне с китайским рестораном. «Ты когда-нибудь остановишься?» - спрашивал я его, уже отчаявшись.
Когда из команды уходят такие колоссы, как Петер Шмейхель, это всегда тяжело. Петер был лучшим голкипером в мире, и в один момент он просто испарился из клуба, оставив зияющую дыру там, где раньше ощущалось его присутствие и личность. Мы должны были взять Ван дер Сара на его место. Его агент сказал мне: «Поторопитесь, он уже ведёт переговоры с “Ювентусом”». И мы не успели. Мне пришлось снова связываться с агентом Эдвина и сообщить, что мы уже взяли другого и отменяем своё предложение.
Я должен был всё равно его брать, как второго голкипера. Вскоре Боснич бы показал свой характер, и Ван дер Сар стал бы основным вратарём команды после ухода Шмейхеля и вплоть до моей отставки. Нам не пришлось бы тратиться на Массимо Таиби и Бартеза. Бартез был неплох, но у него были свои проблемы во Франции.
Мы вскоре убедились, что Эдвин ван дер Сар сделан из того же теста, что и Шмейхель. Они играли совершенно по-разному, но оба невероятно талантливы. Шмейхель совершал неберующиеся сэйвы, после которых приходилось только восклицать «Чёрт, как это он так?». Петер был атлетичным игроком с невероятной пластикой, Эдвин был собран, спокоен, умел организовать защиту. У него был совершенно иной стиль, но он был не менее ценен для команды. Эдвин хорошо влиял на людей.
У Шмейхеля были непростые отношения со Стивом Брюсом и Гарри Паллистером: Петер то был любящим другом, то заклятым врагом. Шмейхель мог набрасываться на них с критикой, на что Брюси ему отвечал: «Иди-ка обратно к воротам, здоровый немецкий болван». Как Шмейхель это ненавидел! Ему оставалось только гневно шипеть «Я не немец!» . Вне поля они были отличными товарищами, но во время игры Шмейхель был готов взорваться в любую секунду.
В раздевалке Эдвин всегда метко обрисовывал наше выступление. У него был сильный голос, голос голландца: «Не бездельничать тут!» то и дело он кричал. Шмейхель тоже любил сделать пару замечаний. Мне невероятно повезло иметь в команде двух лучших голкиперов этих трёх десятилетий. Стоит отметить Питера Шилтона и Джанлуиджи Буффона, но для меня именно Шмейхель и Ван дер Сар являются лучшими с 1990 по 2010 года.
Голкипер должен не только уметь играть, не менее важна и его личность. Вратарям приходится не только делать сэйвы, они должны и уметь справляться с ошибками. Нужно иметь сильный характер, чтобы справляться с последствиями ошибки во время важного матча. Я много следил за Шмейхелем, прежде чем пригласить его в команду. Наш тренер вратарей Алан Ходжкинсон тогда сказал мне: «Никаких сомнений, бери его».
Поначалу я не был уверен, что стоило приглашать иностранных голкиперов в Англию. Одной из первых игр для Шмейхеля стал матч против «Уимблдона». «Банда ненормальных» делала быстрые налёты на ворота, обстреливала со всех сторон, а их игроки то и дело пытались задеть Петера плечом. Он с ума сходил, пытаясь докричаться до рефери.
Я смотрел, как разворачивалась эта драма, и думал, что у него ничего не выйдет. Рефери не мог так быстро прибежать к зоне конфликта. В другом матче Петер пытался забрать мяч с навеса и пролетел мимо. Ли Чапман отметился. Так что да, Шмейхель тоже делал ошибки, пока адаптировался в новой стране. Люди не верили в него. Но он обладал потрясающей физикой, он превосходно закрывал ворота и был очень отважен. То, как он распоряжался мячом, было чем-то невероятным. В сложные дни, когда на него лилась критика, эти его ключевые способности помогли ему справиться.
На глазах Ван дер Сара наша защита серьёзно менялась, в то время как Шмейхель стоял за спинами одних и тех же людей: Паркер, Брюс, Паллистер, Ирвин. Они выходили буквально на каждую игру. Ван дер Сару приходилось привыкать к разным защитникам. Был постоянный приток новых исполнителей. Стоит отдать должное тому, как умело он организовал защиту, состоящую из разных порой малознакомых ему людей.
В это время в ответе за трансферы был Питер Кеньон. Мы очень интересовались Патриком Вийера. Был случай, когда я попросил Питера справиться у «Арсенала» о возможности подписания француза. Оказалось, он уже спрашивал. Когда я сказал об этом Дэвиду Дэйну (на тот момент вице-президент «Арсенала» - прим. переводчика), тот посмотрел на меня так, словно у меня внезапно рога повырастали. Он очевидно слышал об этом впервые. Кто-то из этих парней явно скрытничал, и я не представляю, кто это был.
Время от времени со мной связывались агенты и прямо заявляли, что их клиент хочет выступать за «Манчестер Юнайтед». В этом я никогда не сомневался. Но я и прекрасно знал, что их клиенты с такой же радостью выступали бы за «Реал Мадрид», «Баварию» и другие гранды. В том, что все хотят играть за грандов, тайны нет. Агенты тоже получают больше от сильных клубов. Именно в то время мы сосредоточились на подписании Верона.
Команда менялась. Тренеру всегда тяжело, когда проверенный временем стержень команды начинал сдавать. 4 опытных защитника стали сдавать первыми. И когда такие внезапные перемены случаются с командой, оказывается, что подмены нет. Позднее я зарубил себе на носу планировать всё далеко наперёд.
Верон был прекрасным футболистом в отличной физической форме. Признаюсь, с аргентинцами мне часто приходилось нелегко. Есть у них очень сильный патриотизм к Аргентине, они даже всегда держат где-то при себе аргентинский флаг. Тут-то нет проблем, но все аргентинцы, с кем я работал, даже английский особо учить не пытались. Верон знал одно слово: «мистер».
Но футболист он был знатный. Знание игры и футбольный «движок» у него были первоклассные. В чём же проблема? Мы не нашли для него позиции. В центре полузащиты он играть не мог, потому что постоянно оказывался где-то на острие атаки, или на фланге справа или слева. Он буквально охотился за мячом. Нам было очень сложно пристроить Верона в полузащиту к Скоулзу и Кину.
И, хоть он и провёл несколько великолепных матчей, новая команда с ним не вырисовывалась. Позиционная стабильность, которая так необходима, так и не случилось. Бекхэм ушёл, Райан становился всё старше, а вместе с ним Рой и Пол, так что мы искали свежего игрока, который мог бы подтолкнуть «Юнайтед» к дальнейшем развитию. Несмотря на несколько великолепных выступлений, Верон не мог играть за нас. Он из игроков, играющих в свою индивидуальную игру. Если на тренировках устроить матч «жёлтые» против «красных», Верон бы играл за обе команды. Он играл везде, бежал куда ему заблагорассудится. Будь я его тренером хоть на протяжении сотни лет, всё равно бы не знал, куда его ставить. Он непредсказуем, не такой, как остальные. Как-то кто-то мне сказал: «Ты не пробовал использовать его на ожидающей позиции перед двумя центрзащитниками?» Я ответил: «Ты в своём уме? Я не могу поставить его ни на какую позицию, почему он в этой заиграет?» Оказывается, в «Лацио» он был хорош в этой роли, но теперь он был птицей свободного полёта.
Иногда он играл божественно. В одной предсезонной игре он обошёл пару футболистов прямо на линии ворот и отдал голевой пас на Нистелроя. В другой игре он сделал пас «шведой» на Бекхэма, без видимых усилий, и мяч обогнул всю защиту. Бекхэм подхватил мяч и забил. В такие моменты Верон был великолепен. Что касается таланта, он был в полном порядке. У него две отличные ноги, он мог бегать, обладал идеальным контролем и видением. Просто он не вписывался в команду. И дело не в английском футболе. Он играл смело.
В то время говорили о том, что Верон не ладил с игроками. Не думаю, что он с ними не ладил, хотя бы потому что он ни с кем не разговаривал. В раздевалке он был один. Языка он не понимал. Он не был необщителен, просто не умел найти контакт с другими.
Типичное начало рабочего дня: «Доброе утро, Себа» - «Доброе утро, Мистер».
На этом всё. Большего из него и пытками не вытащить. Помню, была ссора с Кином после матча ЛЧ. Сильно тогда перессорились. Была ещё стычка с Габриэлем Хайнце в Портсмуте. Хайнце уже готовился драться. И всё же он никак не портил атмосферу в команде.
В наших европейских матчах мы старались изменить свою игру. Через два года после победы в финале 1999-го мы отправились играть с «Андерлехтом» в Бельгии и «ПСВ» в Эйндховене и нас уничтожили. И всё на контратаках. Мы играли в нашим традиционном стиле, 4-4-2, и об нас ноги вытерли. Я сказал игрокам и тренерам, что, если мы не сможем лучше держаться за мяч и отстаивать центр поля, будут другие поражения. Мы решили перестроиться и играть в три центральных полузащитника. Верон был частью перестановок.
Привнося перемены в команду, я сталкивался со многими футболистами, которыми восхищался. К примеру, я изо всех сил старался приобрести Паоло Ди Канио. Сделка почти состоялась. Мы сделали предложение и он согласился, но потом что-то изменилось и он потребовал больше, но больше мы предложить не могли. Он был тем, кто бы идеально вписался в «Манчестер Юнайтед».
Был и Роналдиньо, который тоже сорвался. У нас было достигнуто соглашение. Карлуш был там и может подтвердить. Попытка «Юнайтед» подписать Роналдиньо иллюстрировала то, что мы всегда хотели иметь у себя в рядах игрока-талисмана. Я всегда стремился урвать талант такого рода. Мой довод был такой: «Мы получаем 24 млн. фунтов за Бекхэма и покупаем Роналдиньо за 19 млн. Кто скажет “нет” на такую сделку?»
По возвращении из Америки мы остановились на небольшой заправке в Ньюфаундленде. Вокруг ничего, только одна маленькая постройка. Пока мы заправлялись, мы открыли окно, чтобы подышать воздухом, и увидели маленького мальчика. Мальчик стоял у забора и держал в руках флаг «Юнайтед». Нам нельзя было выходить. Максимум, что мы могли сделать – это встать на ступени автобуса. Мы помахали мальчику и поехали дальше, и всем нам навсегда запомнился маленькой фанат «Юнайтед» из какого-то богом забытого места.
В Европе мы сделали остановку в Португалии и продали Верона, который уже сказал Квинтону Форчуну, что уходит в «Челси». Я не отпускал его менее, чем за 15 млн. фунтов. «Челси» давали нам 9 млн. «Фиг я вам его продам за 9 миллионов», - сказал я. В Португалии Кеньон сказал, что сделка прошла и мы получили 15 млн. А потом состоялась игра против лиссабонского «Спортинга», когда Роналду вышел играть против Джона О’Ши. Помню, как кричал Джону: «Опекай его, Шизи!», а он в ответ: «Не могу».
Через месяц мне позвонил Дэвид Гилл. Он сообщил мне, что Кеньон перебрался в «Челси». Директором стал Дэвид, и в клубе многое стало лучше. Питер Кеньон всё время брал на себя слишком много и часто не мог справиться со своими обязанностями. Чтобы быть успешным исполнительным директором, нужно иметь талант к успешному завершению возложенных на себя обязанностей и задач.
Когда Дэвид Гилл занял кресло директора, он не совсем понимал своих обязанностей. По образованию он бухгалтер. Я сказал ему: «Не бери на себя слишком много. Будь представителем». Нет никаких сомнений в том, что он – лучший администратор или исполнительный директор, которого я знал. Просто первоклассный. Никогда не подведёт. Всегда открыт к предложениям. Он всегда был спокоен и знал цену игры. Он понимал футбол. Мартин Эдвардс тоже понимал футбол, но с Дэвидом всё было очень просто. Если надо было сказать что-то неприятное, он говорил прямо и никогда не увиливал. Иначе он не умел.
Хоть Мартин и поддерживал меня в трудные времена, он всегда платил низкую зарплату. С приходом Дэвида это изменилось. Очень важно чувствовать, что твою работу ценят. Приятно слышать, когда тебя хвалят, но ещё лучше, когда деньги подтверждают сказанные слова.
Всегда сложно, когда меняются владельцы. После таких перемен встаёт много новых вопросов: понравлюсь ли я новым владельцам, хотят ли они нового тренера или директора? Для Дэвида период приобретения Глейзерами был самым сложным в карьере. СМИ не давали никому покоя, долговой вопрос не покидал передовиц. Тут бухгалтерский опыт Дэвида пришёлся кстати.
В моих глазах наш клуб был местом, где развивались молодые таланты. Чтобы развитие не останавливалось, нам были нужны такие люди, как Гиггз, Скоулз и Невилл. И Рой Кин. У нас было достаточно крепких игроков, чтобы позволить себе приобретать потенциальных звёзд. Среди крепких игроков основы был и Ван дер Сар. Одно из моих лучших подписаний.
Поиск нового Брайана Робсона привёл нас к кандидатуре Кина. Эрик Джемба-Джемба казался нам другим потенциальным полузащитником высочайшего класса. Я смотрел на его выступление во Франции, и он отлично себя показал. Он понимал игру, разрушал любые атаки соперника и мог быть куплен за 4 млн. фунтов. Помимо Джемба-Джемба в той игре присутствовал Петр Чех, которому было 18 или 19. Я посчитал, что был слишком молод для нас.
Иногда можно упустить отличного игрока, но получить другого не менее качественного. Мы упустили Пола Гаскойна, но приобрели Пола Инса. Мы не уговорили Алана Ширера, но подписали Эрика Кантона.
Варианты есть всегда. В списке игроков всегда есть запасной вариант на случай неудачи с кем-то одним. Главное развить того футболиста, который всё же окажется с нами. Кантона приближался к 30-ти годам, обычно мы ищем игроков помоложе. Руни и Роналду пришли к нам ещё подростками. Где-то после 2006-го мы стали работать ещё усерднее над тем, чтобы не позволить команде состариться. Это стало нашей новой целью. Энди Коул, Дуайт Йорк и Тедди Шерингем становились старше, и игровой спад был неизбежен. В такие периоды давление на скаутов возрастает. Они то и дело слышат «Ну что, что вы там подыскали?»
Клеберсон пришёл к нам после потрясающего Чемпионата мира 2002. На момент подписания он всё ещё выступал в Бразилии. Клеберсон – наглядный пример рисков, связанных с поспешным приобретением. Мы искали замену Кину, и в глаза нас бросился Вийера. Он был бы идеальной покупкой: он знал английский футбол, был внушительной фигурой на поле, был лидером. Выследить великолепного игрока можно по песням, которые о нём поют фанаты соперника. Это значит, что его боятся. Другим примером был Алан Ширер. О нём больше пели соперники, чем собственные фанаты.
Клеберсон был талантлив. Он является хорошим примером того, как важно тщательно изучать характер и прошлое игрока. Мы слишком легко его купили, и это не давало мне покоя. Когда мальчик приехал, оказалось, что он был женат на 16-ти летней. Ему было 23. Она привезла с собой всю семью. Во время предсезонной тренировки в Португалии на «Вале-до-Лобо» на завтрак могли приходить только футболисты. Клеберсон привёл тестя. Тут он был уверен в себе, но вот в изучении английского уверенности ему как раз недоставало.
В матчах он демонстрировал отличную физическую подготовку и мастерство, но не мог выделиться характером. Возможно, в Бразилии он был заигран совсем не так, как хотели мы. Со сборной своей страны его задачей было сидеть перед защитниками и помогать Роберто Карлосу и Кафу.
Когда какие-то проблемы надо решать в спешке, всегда совершаются ошибки. Успех приходит с тщательным планированием. Действительно удачные покупки мы совершили после годов наблюдений и анализов. Когда мы подписывали Криштиану Роналду, мы знали о нём всё. Мы пытались подписать Руни в 14 лет, потом в 16. Когда ему исполнилось 17, у нас наконец получилось. На Руни можно было строить планы. Его кандидатура была очевидна. Тут наши скауты проделали великолепную работу. Все Вероны и Клеберсоны были импровизацией. Результатом спешки.
Джемба-Джемба, тоже великолепный игрок, был уничтожен прессой. И всё потому, что он не был звёздным подписанием. Пресса любит громкие имена, и на менее именитых игроков они смотрят с большим градусом скептицизма. Поначалу они любили Верона. К Клеберсону и Джемба-Джемба они относились более-менее одобрительно. Давид Белльон был молод и талантлив. Его отличала потрясающая скорость. Прекрасный характер, но слишком стеснительный. В Сандерленде он вышел играть против нас с замены и просто растерзал нас. Когда подвернулся случай, мы попытались его подписать. Если бы мы посвятили больше времени его кандидатуре, мы бы узнали, как робок и нерешителен он был. Пришлось продать его в «Ниццу» за 1 млн. евро. Оттуда он отправился в «Бордо», что стоило нам дополнительных выплат. Трансфер Белльона нельзя назвать трансфером на будущее, он бы не стал основой новой командой. Просто дополнительный игрок по хорошей цене.
Поворотной точкой стал трансфер Роналду и Руни. Это были те самые громкие имена, в которых мы нуждались; игроки-талисманы, способные вытащить любую игру. Они идеально вписывались в наши традиции. В январе 2006 к нам пришли Неманья Видич и Патрис Эвра, не менее важные игроки. Видича отличали смелость и целенаправленность. Подкаты, игра в воздухе – это он умел в совершенстве. Мы искали классического английского защитника. Вида не играл с конца сезона в Москве, то ест с ноября. В его первой игре за нас против «Блекберна» он еле держался на ногах. Ему была необходима предсезонная подготовка, это было ясно как божий день.
На позиции левого защитника, где играл Денис Ирвин, какое-то время играл Хайнце, но потом мы выбрали Эвра, который играл крайнего защитника в «Монако».
Когда ищешь защитников, чувствуешь, что роешься в стоге сена. Когда мы впервые увидели Эвра, он играл крайнего защитника, нацеленного на атаку, но скорость и возраст ещё позволяли перевоспитать его на роль крайнего защитника. Мы знали всё о его атакующих способностях. Он был быстр, техничен и обладал сильным характером. Очень сильным. Хайнце был другим случаем. Хайнце был безжалостен, он бы и родную бабушку поколотил без зазрения совести. Впрочем, стоит отдать ему должное, Хайнце был победителем, способным играть и в центре. В обоих случаях мы не ошиблись.
Все фанаты «Юнайтед» помнят дебют Эвра. Это было манчестерское дерби, и Эвра полностью провалил игру. По его лицу было видно, что он думает: «что я здесь делаю?». Постепенно он освоился и стал лучше. Хайнце был совсем другим случаем. Хайнце был наёмником, и за его пребывание у нас он ни на минуту не переставал рассматривать будущие варианты для перехода. После одного года он был готов уйти. Мы играли с «Вильярреалом», и уже тогда к нам в комплекс, где мы проживали, заехал агент Хайнце и сообщил о желании его клиента нас покинуть.
После этого всё поменялось. На следующей же день Хайнце повредил крестообразные связки и мы сделали всё возможное, чтобы помочь. Ему разрешили провести реабилитацию в Испании. Шесть месяцев он там пробыл, и вернулся, чтобы отыграть в одной единственной игре. Мы сделали всё, что могли. В конце декабря Хайнце всё равно пришёл с требованиями отпустить его, или предложить новый улучшенный контракт. После травмы он навестил Дэвида Гилла и рассказал о своих требованиях. Мы решили, что лучше ему уйти. Согласованная цена за Хайнце равнялась 9 млн. фунтов. Хайнце с агентом тут же отправились в Ливерпуль, где пообещали его подписать.
Мы дали Хайнце ясно понять, что исторически сложилось, что мы не продаём своих в «Ливерпуль», а они не продают никого нам. Советники Хайнце попытались пойти с этим запретом в суд, что привело к встрече в Лондоне, где «Премьер-лига» встала на нашу сторону.
Во время процесса директор «Кристал Палас» связался с Дэвидом Гиллом и сообщил, что представители Хайнце попросили его клуб приобрести аргентинца, чтобы впоследствии продать в «Ливерпуль». Мы использовали эту информацию, чтобы выиграть дело. В конце концов, решение было принято в нашу пользу и мы сбагрили Хайнце в «Реал». Парни как он на месте не засиживаются. Хайнце играл в двух испанских клубах ещё до того, как перейти в «ПСЖ», откуда мы его и прибрели.
В это время к нам присоединился и Алан Смит. В мае 2004-го он перешёл в «Юнайтед» за 7 млн. из «Лидса». У них были серьёзные финансовые проблемы, и Дэвид Гилл узнал, что Смита можно было приобрести где-то за 5 млн. фунтов. Мне всегда нравился Алан. Он всегда был эдаким «характерным игроком». Алан мог играть на нескольких позициях: справа, в центре полузащиты и в нападении. Он был игроком наподобие Марка Хьюза: не бомбардир, но крайне полезный для команды игрок. Впоследствии мы продали его в «Ньюкасл» за 6 млн. Алан хорошо проявил себя у нас и оставил в нашей памяти несколько великолепных игр. В матче с «Ливерпулем» в 2006-м он сломал ногу, и это наверное худшая травма, что я видел. Я навсегда запомню, как бежал к нему, пока его клали на медицинский стол. Отмечу, что ливерпульский врач был превосходен.
Нога Алана была выгнута во всех направлениях. Бобби Чарльтон был со мной, и он отшатнулся от того, что увидел. И он прошёл через мюнхенскую авиакатастрофу. А Алан был невозмутим. Он не проявлял никаких эмоций. Ужасный случай. Случай с Аланом дал мне понять, что уровень болевой выносливости у некоторых выше, чем у остальных. Я до смерти боюсь уколов. Когда я вижу иглу, я ничего не могу с собой поделать. Во времена, когда я держал паб в Глазго, был случай с кегом. Чтобы выпустить воздух, я снял с него клапан, и в этот самый момент мне на плечо прыгнула крыса. Я дёрнулся назад и игла клапана проткнула мне щёку. До сих пор заметно то место, куда делали пересадку кожи. Мне пришлось проехать две мили (около трёх километров – прим. переводчика) до ближайшей больницы. Я боялся прикоснуться к щеке. Стоило медсестре достать иглу, как я сразу потерял сознание. Помню, как она сказала: «Большой центрфорвард “Рейджерс”, и так упал в обморок». А я просто умирал. Алан сидел со одной из самых страшных травм, что я видел, и вёл себя так, будто ничего не произошло. Алан был очень храбрым парнем.
Помимо этого, он был настоящим, честным профессионалом. Чего у него не было, это качеств, которые необходимы, чтобы преуспеть в больших клубах. Когда «Ньюкасл» сделал предложение, нам пришлось согласиться.
В конце своей карьере в «Юнайтед» Алан играл на позиции опорного полузащитника. Он был хорош в отборе, но не умел читать игру. Он был полузащитником, умеющим отбирать мяч. Во времена, когда Алан был нападающим, защитникам соперника приходилось нелегко. Проблема в том, что нам надо было заменить Роя футболистом, способным держать необходимые зоны так, как это мог делать Оуэн Харгривз. Алан не подходил на эту роль, но он был хорошим честным игроком, который наслаждался игрой за «Юнайтед». Я долго убеждал его, что не смогу гарантировать место в первой команде. Команда поменялась.
Луи Саа был ещё одним большим подписанием. Он перешёл к нам из «Фулхэма» в январе 2004-го несмотря на травмы, которые постоянно ему мешали. Несколько раз мы приезжали посмотреть на его игру в «Меце», но отчёты скаутов были не в его пользу. Когда Саа оказался в «Фулхэме», мы получали от него в каждом матче. В кубке Англии на «Крэйвен Коттедж» он обошёл Уэса Брауна на средней линии, помчался к воротам, резко изменил траекторию, и «Фулхэм» забыл. С того момента мы постоянно за ним наблюдали.
Работать с Мохаммедом Файедом, владельцем «Фулхэма», было непросто. Нам так и сказали: «Лучшего мы не добьётесь». В итоге 12 млн. фунтов.
Из всех центрфорвардов, которые с нами работали, если говорить о чистом таланте (две рабочие ноги, игра в воздухе, скорость, мощь), Саа был лучшим. Он был постоянной угрозой. Но были травмы. Луи жил где-то в 50 ярдах (около 45 метров – прим. переводчика) от моего дома, славный парень, но на каждый матч он должен был быть готов на 150%, и это были настоящие мучения для нас. И он вылетал не на недели, он вылетал на месяцы. Причина его ухода заключалась в том, что я не мог ничего планировать с Саа. Я не могу назвать свою команду на следующие три года. Саа был достаточно молод, чтобы надолго укрепиться в команде, но из-за постоянных травм он был крайне нестабилен, а значит не мог называться основным игроком.
Он так устал от своих травм, что подумывал об уходе из футбола. Я говорил ему: «Ты ещё молод, не нужно сдаваться из-за травм, просто много работай над своей формой. Это не будет продолжаться вечно».
Луи был подавлен чувством вины. Он думал, что подводит нас. Часто он посылал мне СМСки с извинениями. Я старался внушить ему, что это было просто невезение, и что невезучие футболисты были всегда. К примеру, Вив Андерсон. Когда мы рассматривали его кандидатуру, то отмечали, что за 4 года он пропустил только 4 игры. И всё удаления. Вив пришёл в «Юнайтед» и не высовывал нос из лазарета. Мы отпустили его в «Шеффилд Уэнсди» за бесплатно и он отыграл за них три года без сбоев. Я часто подкалывал его за это, говоря ему, что «он не хотел играть для меня». Вив был большим фанатом «Юнайтед» и отчаянно хотел отличиться за нас, но травмы колена не давали ему покоя.
Луи знал, что травмы мешали ему набрать форму, и отсюда появился комплекс вины. Карлуш создал двухнедельную программу, чтобы помочь ему набирать форму. Саа сразу согласился и отдал всего себя этим тренировкам. Он просто летал. В пятницу за день до игры Саа объявляет, что у него что-то с мышцами задней поверхности бедра. Мы ничего не могли сделать с ним, и продали его в «Эвертон» в 2008.
«Эвертон» взял в пример наш подход и попытался вселить в Луи уверенность в себе. Ему могло помочь то, что давление такого клуба, как «Юнайтед», было в прошлом. Он был великолепным центрфорвардом. В сезоне 2009-10 я свято верил, что только безумец не возьмёт его в составе сборной на Чемпионат мира.
Важнейшей частью того, смогут ли молодые игроки добиться успеха на «Олд Траффорд», является темперамент. Вырастет ли игрок, надев футболку МЮ, или наоборот? Характер нельзя оставить в раздевалке, он должен вместе с тобой выходить на поле.
В сезоне 2003-04 мы заняли третье место в лиге, но выиграли в кубке Англии у «Миллуола» со счётом 3-0. Роналду был великолепен. Он был первый гол головой, а потом Ван Нистерлой заколотил ещё два, один с пенальти.
Год был омрачён смертью Джимми Дэвиса, погибшего в аварии. Джимми было 21, это был яркий, беззаботный парень. У него был шанс. У него была бы карьера. Мы отдавали его в аренду в «Уотфорд». По дороге на игру академии в субботу я услышал, что игру «Уотфорда» отложили. Никаких деталей. Только позже я узнал, что это из-за смерти Джимми.
Джимми был стойким мальчишкой, очень популярным. Многие из клуба пришли на похороны. Через два года, на свадьбе, у меня появилось стойкое жуткое чувство дежа вю. Когда фотографы ушли, ко мне подошёл священник, и предложил пройтись к могиле Джимми. Я даже не сообразил, что он был здесь, и это было страшное чувство. Очень печально. «Манчестер Юнайтед» его не забудет.
