Рой Кин был игроком с энергией, с отвагой, обладающий инстинктом и стратегическим мышлением. В раздевалке он был главным. Мне не надо было думать об уровне мотивации, задаваемом в раздевалке – за это был ответственен Рой. Любой менеджер рад такой помощи, исходящей от игрока.
Тем не менее, в ноябре 2005-го года Рой ушёл из клуба, и наши отношения испортились. Я держу сильную позицию относительно событий, которые привели к его уходу, однако сначала я бы хотел поговорить о том, каким важным звеном он был в том «Юнайтед».
Если Рой Кин считал, что ты работаешь не на 100%, тебе попадёт. Многие испытали на себе гнев ирландца после того, как они, по его мнению, работали не достаточно усердно. Я никогда не считал это плохим качеством. За моё время в клубе команда строилась вокруг сильных личностей: Брайан Робсон, Стив Брюс, Эрик Кантона – все пытались навязать мне и клубу свою волю.
В мои игровые годы тренеры редко набрасывались на игроков сразу после игры. Как правило, пальцами тыкали сами игроки, часто ещё в душевой. Тогда и начинались придирки и замечания.
Будучи игроком, я часто срывался на голкиперах и защитниках, обвиняя их в пропущенных мячах. Я знал, что если оплошаю в атаке, на меня обрушится возмездие от игроков менее прославленных позиций, которые раньше получали от меня. Если не боишься высказаться, будь готов и к ответной лекции. Теперь тренеры комментируют игру сразу после финального свистка. Если нужно донеси что-то до игроков, для этого есть специальное время: 10-15 минут после окончания матча.
С Роем драмы и споров было не избежать. Рой и Рууд ван Нистелрой частенько затевали потасовки, и приходилось их разнимать. У Рууда хотя бы хватало смелости ответить Рою: многие так не могли. Он умел запугивать. Взрывной характер Кина делал его опасным человеком: если он был не в духе, берегись, синяков не избежать.
Я считаю (и со мной согласен Карлуш Кейруш), что Рой стал вести себя иначе тогда, когда стал понимать, что возраст берёт своё. В этом мы уверены. Понимая, что прежние силы покидали Роя по причине травм или возраста, мы пытались дать ему другие задачи на поле, тем самым надеясь помочь как ему, так и команде.
Он больше не должен был метаться по всему полю и делать забегания в атаку. Каждый раз, когда товарищ по команде получал мяч, Рой хотел тут же забрать мяч к себе. Это похвальное качество. Религия «Юнайтед» заключалась в том, что каждый раз, когда кто-либо получает мяч, команда движется вперёд, обеспечивая поддержку. Возраст Роя означал то, что эти обязанности с него складывались, но он не мог с этим смириться.
Думаю, в душе он принимал то, что мы ему говорили, но признаться в этом он не мог. Рой был человеком множества страстей. За сезон до ухода стали появляться признаки того, что он начал сдавать. Рой больше не успевал возвращаться в защиту. Он стал другим игроком, что, впрочем, было вполне объяснимо после стольких операций на бедре и крестообразных связках. За его спиной были годы яростных сражений, и они не могли не сказаться рано или поздно.
В матчах Рой был неукротим, но к тридцати годам все меняются, и сложно понять, что изменилось, что ты делаешь не так. С природой не поспоришь. В какой-то момент мы поняли, что Рой стал другим футболистом.
Мы попросили его оставаться в центре полузащиты. Оттуда он мог контролировать игру. Я уверен, что он всё понимал, но гордость не давала ему смириться с тем, что нужно меняться.
Его гордость и стала основой того конфликта, который разразился после его ухода в «Селтик». Он считал себя Питером Пэном. К сожалению, это всё сказки. Райан Гиггз ближе всех подошёл к уровню мифического безвозрастного существа, но у него не было серьёзных травм. У Роя они были. Во многом упадок его физической формы случился из-за травмы бедра.
Первым серьёзным противостоянием между нами стал случай в предсезонке в 2005-м. Мы тогда отправились тренироваться в Португалию. Поездку придумал и организовал Карлуш Кейруш, и благодаря ему мы разместились в Вале-до-Лобо – превосходном месте, которое идеально подходило нам. Внеземная красота, тренировочный зал и маленькие домики – всё было идеально.
Я приехал в Португалию после отдыха во Франции. Работников клуба и футболистов разместили в виллах. К сожалению, по приезду меня ждали плохие новости: Карлуш не мог больше терпеть Роя.
Я спросил, что не так. Карлуш объяснил, что Рой отказался проживать в виллах Вале-до-Лобо по причине того, что считал качество проживания в них ниже допустимого уровня. Карлуш рассказал мне, что первый дом Рой отверг по причине того, что в одной из комнат не было кондиционирования. Со вторым случилась та же история. Третий дом, по моему мнению, был великолепен. Рой отказался. Он требовал, чтобы ему разрешили жить в другой деревне – Квинто-до-Лаго – с его семьёй.
В первый вечер мы организовали барбекю во внутреннем дворике отеля. Всё было прекрасно. Рой подошёл ко мне, и заявил, что хочет что-то обсудить.
«Рой, не сейчас. Обсудим завтра утром», - сказал я ему.
После тренировки я отвёл его в сторонку. «Что случилось, Рой? Я смотрел дома, они в порядке».
Рой взорвался, и начал зачитывать длиннющий список претензий, упомянув и проблему с кондиционированием. Потом он прошёлся по Карлушу: «Почему мы проводим сборы здесь» и так далее. Одна критика. Отсюда наши отношения стали постепенно портиться. Во время тура я заметил, что Рой стал предпочитать компании уединение. Я был разочарован. Карлуш трудился как мог, чтобы организовать эту поездку.
По возвращении из Португалии я позвал Роя в свой офис. Я хотел попытаться выбить из него извинения в адрес Карлуша. Он был непреклонен.
После разговора Роя заявил: «Вы изменились».
Я ответил: «Конечно изменился, потому что сегодня – не вчера. Сегодня мир уже другой. У нас футболисты из двадцати разных стран. Говоришь, я изменился? Надеюсь. Я бы не справился без перемен».
Он в ответ: «Вы другой человек».
Развязалась серьёзная ссора. Настоящий скандал. Я предупредил его, что такое поведение было недопустимо. «Ты капитан. Ты не берёшь на себя ответственность за товарищей. Мы не заставляли тебя жить в хибаре, тебе предложили отличные дома».
Плохое чувство меня не покидало. Тут мы действительно перестали ладить. Потом случился инцидент с интервью клубному каналу, когда Рой прошёлся по молодым игрокам, обвинив их некомпетентности. Наши интервью проходили по расписанию, у каждого в свой черёд. Тогда был черёд Гэри Невилла. Это был понедельник. Когда пресс-секретарь сообщил мне о том, что Рой давал интервью вместо Гэри, я не обратил на это особого внимания.
Как я узнал позднее, в этот день Рой решил хорошенько пройтись по товарищам по команде, обвинив их в плохой игре. Уже дома мне позвонили и посоветовали посмотреть на интервью.
В интервью Рой назвал Кирана Ричардсона «ленивым защитникам», удивился тому, почему «в Шотландии так высоко думают о Даррене Флэтчере» и обсудил Рио Фердинанда: «Если тебе платят тысячи фунтов в неделю за двадцать минут против “Тоттенхэма”, это вовсе не значит, что ты суперзвезда».
Клубная пресс-служба сразу же связалась с Дэвидом Гиллом. Я должен был решить, что делать с записью. Я попросил занести видео мне в офис.
После просмотра я был ошарашен. Просто невероятно. Он не пощадил никого: Даррен Флэтчер, Алан Смит, Ван дер Сар – Рой разделался со всеми.
На неделе больше не было матчей, и я должен был навестить нашу футбольную школу в Дубай. Утром со мной связался Гэри Невилл, и попросил меня зайти в раздевалку. Я спустился, ожидая от Роя извинений. Я присел на скамейку. Гэри заявил, что они недовольны тренировкой. Я не мог поверить своим ушам. «Что-что?», - я спросил. Рой был влиятельной фигурой в раздевалке, и он воспользовался всей своей властью, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. «Да, Карлуш Кейруш отличный тренер. Да, он часто повторяет одни и же задания, но так футболисты и становятся великими – путём повторения».
Я был в гневе. Я высказал всё, что думал о них. Позже ко мне зашёл Рой. Я сказал, что ему должно быть стыдно за такое ужасное интервью. Он предложил мне показать видео игрокам и дать им решить, показывать его или нет. Я согласился, и вся команда зашла ко мне. Дэвид Гилл был в здании, но он решил отказаться от небольшого представления у меня в офисе. Он решил, что лучше мне самому со всем разобраться. Среди зрителей был Карлуш и сотрудники.
После Рой спросил, хочет ли кто-нибудь прокомментировать интервью. Эдвин дер Сар сказал, что да, есть такие. Он объяснил Рою, что тот не имел никакого права критиковать товарищей по команде. Тогда Рой накинулся на Эдвина: да что тот вообще знаешь о «Манчестер Юнайтед»? К чести Ван Нистелроя, тот поддержал Ван дер Сара. Тогда Рой переключился на него. Потом на Карлуша. Но лучшее он оставил напоследок, специально для меня.
«Ты смешал личную жизнь с клубной, начав всю заварушку с Магньером» (Джон Магньер – ирландский бизнесмен и инвестор, владевший большим количеством акций клуба. Близкий друг Фергюсона, он тем не менее был противоположной стороной в споре за владение «Скалой Гибралтара» – чистокровного скакуна и победителя многих наград – прим. переводчика), - начал он. К этому моменту многие игроки стали рассеиваться. Скоулз, Ван Нистелрой и Форчун были среди первых.
Рой Кин ни в чём не был так не силён, как в словах. У него самый острый язык в мире. Он способен уничтожить самого уверенного человека всего за пару секунд, такой у него язык. Как-то я спорил с ним и заметил, что от злости его глаза сужаются до маленьких черных точек. Смотреть на это страшно. А ведь я из Глазго.
После того, как Рой покинул офис, я был не шутку расстроен. Карлуш это заметил. Он признался, что никогда ещё не видел подобного зрелища. Он назвал случившееся «худшим возможным зрелищем в жизни профессионального футбольного клуба». «Ему пора уходить, Карлуш», - сказал я. «Сто процентов. Избавься от него», - был его ответ.
Я улетел и был недоступен до следующей среды. Я позвонил Дэвиду Гиллу из Дубай и сказал, что нужно выставить Роя из клуба. После обсуждения сложившейся ситуации он согласился, что другого выхода не было. Он сказал, что потребуется связаться с Глейзерами. Американцы согласились с нашим решением. Дэвид Гилл предложил платить Кину до завершения его контракта и организовать прощальный матч. Я согласился. Никто не может сказать, что мы поступили с Роем несправедливо.
По возвращению из Среднего Востока я узнал, что Глейзеры навестят меня в пятницу, и что Дэвид Гилл организовал встречу с Майклом Кеннеди («агент» Роя Кина, на самом деле работающий адвокатом – прим. переводчика). Мы позвали Майкла и Роя и описали всю сложившуюся ситуацию.
Позднее Рой открыто заявил, что он был разочарован тем, что я не выгнал его из «Юнайтед» единолично. Я же с ним покончил. Мне не нужна была ещё одна война, я вообще не хотел больше иметь с ним никакого дела.
Я спустился на тренировочное поле и сообщил всё игрокам. На их лицах был шок.
Мне всегда казалось, что лучшие моменты в моей карьере были во времена кризиса, когда нужно принимать быстрое решение, основываясь на бесспорных фактах. Выход из сложившейся ситуации был ясен как день, и любое проявление слабости или неуверенности повлекло бы за собой больше проблем: в раздевалке Рой бы дальше обрабатывал других игроков, больше бы уверовал в свою правоту, и убедил в ней других. Так нельзя. Его поведение было недопустимо.
У нас с Роем была богатая история. Больше всего вспоминается Чемпионат мира 2002-го, когда Рой вернулся домой после ссоры с Миком Маккарти, тренером Ирландии.
На мой 60-й день мой брат Мартин повёл меня праздновать. За ужином телефона при мне не было, но он был у Мартина. Через какое-то время ему стали названивать. Это был Майкл Кеннеди – оказывается, он пытался до меня дозвониться. Он рассказал мне, что в Сайпане произошёл скандал. «Поговорите с ним. Если он кого и будет слушать, так это вас». Я был в замешательстве. Я не мог представить, что могло так встревожить Майкла. Он рассказал мне о стычке Роя с Миком Маккарти. Он дал мне номер Роя, но я не смог дозвониться, так что я предложил, чтобы Рой сам связался со мной.
Когда я наконец услышал его голос, я тут же спросил, чем тот думал. Рой был разгневан на Маккарти. Я сказал: «Успокойся. Послушай, ты не можешь так поступить со своими детьми. Подумай о семье. Результат будет ужасным. Забудь финал Чемпионата – всё лето будет мусолиться именно твоя история».
Он знал, что я был прав. Я наказал, чтобы Рой поговорил с Маккарти один на один и пообещал, что будет играть. Рой согласился, но к тому времени, как он вернулся, Мик уже дал интервью, и перечеркнул все пути назад. Для Роя всё было потеряно.
Я защищал Роя как мог, потому что он был игроком «Манчестер Юнайтед», и у нас были определённые стандарты. Тренироваться на плохой базе без специальной формы – достаточная причина для недовольства, и кому тут не пожаловаться, если не ему – капитану? Проблема в том, что он зашёл слишком далеко.
Условия в Корее были не лучшими, но гнев Кина не знал границ, и явно был за пределами дозволенного.
Я всегда защищал своих ребят, и Рой не был исключением. Это моя работа. По этой причине я не буду извиняться за те времена, когда я оправдывал кого-то даже тогда, когда тот был неправ. Бывало, что я думал: «Господи, ну чем же ты думал?». Кэти много раз обсуждала этот аспект моей работы. Я же просто не могу не поддерживать своих. Нужно было искать решение, которое не привело бы к публичному бичеванию. Приходилось штрафовать и наказывать, но это всё наше личное дело, которое не выходит за стены раздевалки. Я точно знаю, что ни разу не нарушил один непреложный принцип моей тренерской карьеры: всегда защищать. Нет, не защищать, скорее отгораживать от суждений со стороны.
В современном футболе у звёзд больше власти, что у тренера. Во времена моей юности в адрес менеджера нельзя был слова плохого сказать, даже шёпотом. Футболисты боялись тренеров до смерти. Со временем со славой игроки обрели и власть, которую они не боялись использовать против тренеров. В итоге футболист получал поддержку как публики, так и самого клуба. Футболист всегда будет жаловаться, покуда у него есть слушатели. Тренер же - никогда. У тренера большая ответственность.
Думаю, Рой осознавал, что конец карьеры близок, и начинал всё больше ощущать себя тренером. Он брал на себя ответственность, которая ложилась на тренера, однако тренер бы никогда не критиковал своих ребят по телевидению.
Остановив Роя, мы спасли его от полной потери уважения в раздевалке. Случай в моём офисе вновь разжёг страсти, и пути назад не было.
Чего я не потерплю, так это потери контроля. Контроль всегда был моим спасителем. Случай с Кином напоминает инцидент с Дэвидом Бекхэмом: как только тот попытался руководить клубом, я понял, что с ним покончено. Игрокам нравятся сильные, грозные тренеры.
Футболисты хотят сильного тренера. В этом есть элемент вознаграждения. Игрок всегда будет размышлять: 1. Сделает ли он нас победителями? 2. Сделает ли он из меня лучшего футболиста? 3.Будет ли он предан нам? Все эти пункты крайне важны футболистам. Если на все три вопроса ответ «да», футболисты вытерпят всё. У меня случались жуткие приступы гнева после игр, и я ими не горжусь. После я возвращался домой с со страхом того, что будет дальше. Может, ребята перестанут со мной разговаривать. Может, они будут разгневаны, или начнут строить козни за моей спиной. Вовсе нет: в понедельник они будут ещё больше испуганы, чем я. Они видели меня в гневе, и были готовы сделать всё, чтобы больше не лицезреть такого зрелища.
Рой – парень умный. Он читал интересные книги. С ним интересно разговаривать, и, в правильном настроении, он может быть душой компании. Бывало, ко мне заходил тренер по физподготовке и спрашивал, в каком настроении был Рой. От этого зависела вся атмосфера в раздевалке. Так Кин влиял на всю нашу футбольную жизнь.
Рой был полон противоречий. Постоянные смены настроения означали, что в одну минуту он был ангелом, а в другую – убийцей. Переход к другой личности был мгновенным.
В каком-то смысле уход Кина был прекрасным событием для клуба. Многие были им запуганы, и уход капитана позволил им выйти из тени и показать, на что они были способны. Джон О’Ши и Даррен Флэтчер были такими игроками. В ноябре 2005-го мы играли с «Лиллем» в Париже, и на многих ребят с трибуны обрушился целый шквал свистов и улюлюканья. Всё – результат того самого интервью. Флэтчер и О’Ши пострадали больше остальных.
В раздевалке стало спокойнее. На лицах игроков было облегчение. Больше не нужно было выслушивать критику в своей адрес. Влияние Кина уже сходило на нет, и резкий уход ирландца не сильно сказался на команде. Уйди он раньше, было бы сложнее. До матча «Селтика» с «Рейнджерс» я сказал Карлушу: «сегодня Кин будет блистать».
Рой не смог войти в игру. Он был пассивен. На поле не было резкого, сурового и требовательного Кина. Ему нравилось на «Селтик Парк». В разговорах со мной он хвалился, какой хорошей была инфраструктура клуба. Война между нами утихла. Где-то через 2 месяца спустя я был своём офисе и обсуждал дела команды с Карлушем. Внезапно мне позвонил сотрудник клуба и сообщил, что пришёл Рой. Я не знал, что и думать.
«Я хочу извиниться за своё поведение», - сказал Рой. После он описал, как хорошо ему было в «Селтике», и как продвигалась его работа. Но после того матча я знал, что долго он там не задержится.
Всё менялось, но Рой этого не осознавал. У «Манчестер Юнайтед» есть одна особенность: мы всегда можем выпустить новых игроков, новые звёздные имена, и уже к моменту ухода Роя у нас были запасные варианты: Флэтчер становился опытнее, в клуб пришёл Парк Джи Сун, начал играть Джонни Эванс.
Часто бывает, что футболисты основы не видят, что команда обновляется. Они просто не видят дальше своего носа. Гиггз, Скоулз и Невилл были исключением. Рио и Уэс Браун, пожалуй, тоже. Другие же были в неведении. Они знают, что их задача – играть. Но я видел более масштабные перемены. Этот период не был богат на трофеи. Когда справляешься с большими переменами, нужно смиряться с тем, что они могут занять дольше года, и трофеи могут подождать.
Я не мог надеяться, что мне дадут три или четыре года, чтобы разобраться со всеми переменами – это «Манчестер Юнайтед», тут такого времени не дадут никому. Нужно бороться и не трусить: включать в состав молодняк, испытывать необстрелянных футболистов. Я никогда этого не боялся. Это не было моей обязанностью, всё это – часть работы. И я любил свою работу. В ней весь я. Я работал так же в «Сент-Миррен» и «Абердине». Когда случались такие проблемные отрезки, мы доверялись молодым футболистам.
Что касается новобранцев, тут Карлуш отдавал предпочтение Андерсону. В один день Дэвид Гилл отправился в «Спортинг», чтобы купить Нани, а затем заехал в «Порту» и приобрёл Андерсона. Это обошлось нам в копеечку, но мы дали всем понять, что в этом был весь «Юнайтед» - мы всегда ценили юные дарования. У нас была хорошая защитная линия с Фердинандом, Видичем и Эвра. В обороне мы были надёжны. В атаке подрастал Уэйн Руни. Из-за травм клуб покинул Луи Саа. Какое-то время с нами был Хенрик Ларссон, который сумел поразить всех.
После временного перемирия Рой возобновил свои нападки. Я видел в газете его слова о том, что он совершенно стёр все связи с «Манчестер Юнайтед». Кин утверждал, что мы давно позабыли о нём. Как можно забыть всё то, что Рой сделал для клуба? Пресса считала его чуть ли не тренером из-за его влияния на команду и жажды побед. Меня то и дело спрашивали, будет ли Рой Кин тренером. По мере развития его тренерской карьеры стало видно, что его стиль сильно зависел от состояния клуба. Кин хотел покупать игроков: у него не было терпения, чтобы построить команду самому.
В сезоне 2011-12 я получил новую порцию критики от нашего бывшего капитана. Тогда Кин прошёлся по молодым футболистам МЮ после того, как «Базель» выбил нас из розыгрыша Лиги Чемпионов. В своём ответе я назвал его «телевизионным критиком». Если посмотреть на Кина в его последние дни за штурвалом «Сандерленда» и «Ипсвича», можно заметить, как белее становилась его борода, а глаза – чернее. Кто-то восхищался критикой Кина по телевидению. Они думали: наконец-то кто-то не боится пройтись по Алексу Фергюсону. Как только Кин стал работать на телевидении, мне стало ясно, что он сосредоточится на «Юнайтед».
Что касается критики молодых игроков, тут всё ясно. Он не станет наезжать на Уэйна Руни, потому что тот может дать отпор. Футболисты основы всё понимают. В своё время Флэтчер и О’Ши получили свою дозу критики, и фанаты отреагировали улюлюканьем в Париже. После двух клубов стало ясно, что Кин не может обойтись без денег. В «Сандерленде» его ждал провал. Он много тратился в «Ипсвиче», но и там у него ничего не вышло.
В интервью Дэвиду Уэлшу из
Sunday Times Кин сказал, что я думал только о себе, и вновь использовал пример Джона Магньера и «Скалы Гибралтара». Уму непостижимо. Когда мы спорили в офисе, я видел гнев в его глазах. Они почернели. И тогда он говорил про Магньера. Не пойму его одержимость этим случаем со «Скалой».
В ту самую пятницу мы договорились больше не упоминать нашу ссору. Я бы исполнил свою обещание, если бы Рой сам его не нарушил первым. Когда Рой тренировал «Сандерленд», он обвинил «Юнайтед» во многих вещах. Он сказал, что его оскорбили и наврали в лицо прежде чем выгнать. Клуб всерьёз думал судиться с ним. Рой не собирался брать свои слова обратно. Мне казалось, что он хотел суда, чтобы впечатлить своих поклонников. Для них он продолжал оставаться героем. Я посоветовал Дэвиду Гиллу не судиться с Роем. Думаю, так мы сохранили честь клуба.
