Похмелье

Никто не будет отрицать, что «Юнайтед» упустил возможность усилиться после требла. Что касается Лиги чемпионов, то мы просто облажались, и это стало главной ошибкой клуба за всё время моей карьеры. Я понимаю, почему никто не считал нужным усилить команду, которая выиграла всё, что возможно. Мы были королями Англии и Европы, но мы могли построить династию. Но мы свой шанс упустили.

С переходом в «Юнайтед» связывали много громких имён, среди которых Габриэль Батистута и Роналдиньо. В итоге никто к нам не перешёл, во всяком случае в первое время. Клуб правильно гордится тем, что команду редко приходилось усилять уже готовыми игроками. Тем не менее, любой состав нуждается в постоянной ротации для того, чтобы сохранить свежесть. После требла Рой публично объявил о том, что многие стали лениться. Может, он был и прав. Такого бы не случилось, если бы команда укрепилась летом. Первоклассные игроки помогли бы МЮ только стать сильнее. Но всё сложилось, как сложилось, и лишь через девять лет мы вновь оказались в финале Лиги чемпионов.

Статистика наглядно показывает, что практически невозможно повторить подобный успех. За мою карьеру игрока никто не смог защитить титул чемпионов ЛЧ. Больше никто не мог найти в себе силы доминировать в Европе на протяжении двух-трёх лет. Впрочем, это не оправдывает нас: мы могли приложить больше усилий, чтобы защитить чемпионский титул, который столько нам стоил.

Первым признаком падающих стандартов стала игра голкиперов. После ухода Петера Шмейхеля мы не чувствовали себя в надёжных руках. Целых шесть лет мы не могли найти достойную замену датчанину, и только Эдвин ван дар Сар, подписавший контракт в 2005-м году, позволил нам, наконец, перестать волноваться за наши ворота.

Первым сменить Петера пытался Марк Боснич. Мы с ним сошлись, но вот все остальные как-то не могли к нему привыкнуть. Для «Юнайтед» он был слишком… расслаблен. В первый день стало очевидно, что его форма далека от идеала, и ему следует сбросить пару килограмм веса. Босс был прямолинеен, как всегда.

- Боззи, что будем с весом делать?
- Босс, я вешу столько, сколько требуется.
- Ты не весишь столько, сколько требуется мне. Худей.

Я не говорю, что Боззи отлынивал, но он проводил тренировки по-своему, напрочь игнорируя пробежки и растяжки. Он был сам по себе. Такое поведение в «Юнайтед» себе может позволить только по-настоящему крутой футболист.

В Премьер-лиге мы играли хорошо, но отсутствие Петера было ощутимо. Это не удивительно: любая команда пострадала бы от ухода такого титана. Никто не мог сравниться с ним. Недоставало не только его техники, но и уверенности, которая была так заразительна.

Команда уровня «Юнайтед» нуждается во вратаре, лишённого всяких слабостей и комплексов. Я имею в виду такого игрока, который мог бы час простоять на ногах без нужды кому-то что-то доказать. Нет ничего хуже вратаря, который отчаянно жаждет участвовать в каждом моменте. Такие футболисты принимают поспешные решения и подвергают всю команду опасности. Эдвин был только счастлив, если ему давали на протяжении 90 минут стоять без дела. Такое качество – редкость.

Боззи плохо отдавал мячи и с трудом концентрировался на задаче. Затем в команду пришёл Фабьен Бартез, который ну очень хотел быть замеченным. Массимо Таиби, Рикардо – все они хотели участвовать в игре, покрасоваться. Они хотели доказать, что достойны играть в таком клубе.

Что касается полевых игроков, то в 1999-м наш состав пополнили только Микаэль Сильвестр и Квинтон Форчун. На тот момент это не было проблемой – на полях Англии мы побеждали без видимых проблем. Более того – мы побеждали даже слишком легко. Соперники просто сдавались без боя. Никто не знал, как психологически подготовиться к команде, которая беспрестанно атакует. Мы забили пять мячей «Ньюкасл Юнайтед», столько же «Эвентону». Затем – семь «Вест Хэму». Это всё здорово, особенно для нападающих, но мы не чувствовали давление, и соперники-пораженцы в итоге только нам вредили.

Любой команде требуется напряжение, испытание. Так команда включает боевой режим. К сожалению, просто так его не включишь и не выключишь. В сезон требла каждая игра была испытанием, каждую игру мы что-то доказывали. Мы умирали на поле и играли до последней капли пота. Каждый матч – главная игра в нашей жизни. В сезоне 1999/2000 чемпионство далось нам невероятно легко – и через год история повторилась. Когда привыкаешь к таким сдачам, начинаешь чувствовать себя неуязвимым.

Не знаю, могут ли приестся победы в лиге, но те два года после требла вызывали у нас очень мало эмоций. В сезоне 1999-2000 мы опередили «Арсенал» на 18 очков. Это невероятное отставание – они жутко сдали после нашего триумфа. Это была никакая чемпионская гонка, и она сказалось на моей форме. Я был игроком основы в клубе и в национальной команде, но не всё было радужно в моей жизни.

Удивительным образом именно этот лёгкий сезон стал самым страшным в моей карьере. Впервые я растерял форму и не мог её набрать. Хуже всего я играл на Евро-2000, которое стало худшим турниром в моей жизни, причём не только для меня, но и для брата, и для всей семьи.

Первые месяцы мне пришлось пропустить из-за проблем с пахом. Это было ожидаемо – жуткие испытания чемпионского сезона не могли не сказаться на здоровье. После финала мне сделали инъекцию, а я попытался отдохнуть. Увы, когда я вернулся, болячки были тут как тут. Сезон я начал поздно, и, хоть я и чувствовал себя отлично и играл хорошо, всё довольно быстро переменилось после поездки в Бразилию.

Начался Клубный чемпионат мира, но мы были обречены с самого начала. Турнир пересекался с третьим раундом Кубка Англии в январе, и я до сих пор бешусь при воспоминании о том, как «Юнайтед» обвиняли в сдачи старейшего кубка ради титула чемпионов мира. По правде, тогда босс обсудил этот вопрос со всеми игроками. Он спросил, будем ли мы участвовать в Чемпионате, даже если придётся выставлять дубль. Мы согласились. Реальное решение не принял босс или клуб, его приняла ассоциация футбола. Англия тогда подала заявку на проведение Чемпионата мира в 2006-м, и никто не хотел, чтобы лучший клуб страны расстраивал ФИФА. Нам сказали: сосредоточьтесь на турнире в Бразилии. В итоге всё решала политика, а не «Юнайтед».

И вот мы отправились в солнечный Рио. Это был наш первый Клубный чемпионат мира и всё было для нас впервой. Даже если мы дебютировали в турнире, это не оправдывает нашу безобразную игру. Мы сыграли вничью с мексиканским клубом «Некакса», а Бэкса удалили. Затем мы окончательно облажались и проиграли «Васко да Гама» со счётом 3-1. Никогда ещё я не играл так плохо.

Первый гол случился после ужасного паса назад. Я с ужасом смотрел, как мой кошмарный пас перехватил Эдмундо, а Ромарио забил. Мастеровитые бразильцы такие шансы используют всегда. Вскоре я подарил им ещё один шанс, и вновь Ромарио, один из величайших завершателей, был на месте. Два гола, две ошибки в защите – и всё на моей совести.

Я был никакой, просто никакой. После игры я получил СМС от Скоулза, который восстанавливался от травмы в Англии. Оно гласило: «Фиаско да Гама». Стоит ли говорить, что настроение мне Скоулзи не поднял.

Команда смогла пережить наше поражение и насладиться солнечными деньками в Рио-де-Жанейро. Мы могли позволить себе несколько дней отдыха. Батти и Кино времени не теряли, и отправились покорять небеса на дельтаплане. Мы думали, что сошли с ума, когда с небес на нас обрушились крики этих чокнутых. Босс сидел у бассейна в состоянии полудрёмы на жарком бразильском солнце.

«Не дай бог это мои игроки вытворяют», - пробубнил он.

Я не смог сдержать смешок, но радоваться мне было нечему. Я никогда не был выдающимся игроком, но мне придавала силы уверенность в том, что я всегда могу сделать простой пасс и поддержать темп игры. Теперь же, впервые в жизни, я был растерян. Некоторые игры были так плохи, что я просто смотрел на время и отсчитывал секунды до конца матча. Раньше такие матчи были настоящей редкостью – теперь же каждый поединок на протяжении нескольких месяцев был для меня сущим кошмаром.

Тревога не уходила и висела на мне тяжким грузом. Я стоял на поле, а в голове у меня кружились мысли: «вот каково это нервничать, переживать из-за ошибки». Я не знал, как бороться с этим чувством. Никогда ещё я не терял веру в свои силы, никогда ещё я не сомневался в своей способность отдать пас даже на пару метров.



Стив Макларен знал Билла Бесвика, спортивного психолога. Билл был приглашён провести беседу со всеми игроками МЮ как вместе, так и по-отдельности. Я решил сам навестить Билла – в первый и последний раз обратившись за помощью к психологу.

Билл был парнем классным, и он помог мне усвоить один важный урок, который я никогда не забывал: если тебя ждёт продолжительная карьера в спорте, такие спады неминуемы. Нужно быть к ним готовым, а не впадать в ступор. Умом я понимал Билла, но вернуться в норму так просто не получалось. Сразу после беседы я чувствовал эмоциональный подъём, но на поле мной вновь овладевало неверие в себя.

Я попросту не мог наслаждаться своей игрой. На меня не сыпалось упрёков только потому что моя плохая форма была не так заметна на фоне полного доминирования «Юнайтед» в Англии. Даже наше путешествие в Бразилию ничего не поменяло.

В Англии никто даже близко не сравнивался с нами по классу. Мы были сильнее на поле и психологически, что означало тотальное доминирование в чемпионате и… полный крах в Европе. В лиге мы одержали 11 побед подряд, заколотив 37 голов, и тут на горизонте замаячил «Реал» в четвертьфинале ЛЧ.

В первой безголевой игре я смог кое-как выдать приемлемую игру. Более того: босс специально выделил меня, как одного из лучших игроков. Становилось ли мне лучше? Едва ли.

Возвращение на «Олд Траффорд» расставило всё по своим местам, и я вновь окунулся в знакомый мне кошмар. Длинный пас, который перехватил бы полупьяный завсегдатай паба, пролетел мимо меня и прямо к Роберто Карлосу, который отправился в атаку. Что со мной не так? Я даже прыгать не мог как следует.

Перед началом атмосфера на стадионе была раскалена до пределов, но через час мадридцы вели с преимуществом в три мяча. Отличился Кино, забивший в свои ворота, и дважды Рауль. Хеннинг Берг был ловко обворован Редондо. Классный приём, но он пришёлся на мою территорию.

Мы чуть не отбились благодаря Скоулзи и Бэксу, но в итоге пришлось отдавать титул чемпионов – хоть и великолепной команде, которая его и выиграет. Мы были хуже, и нам срочно требовался новый контингент первоклассных футболистов. Мы не могли больше почивать на лаврах – нам нужна была новая кровь.

Спустя три дня после поражения от «Реала» мы сыграли с «Саутгемптоном», победили со счётом 3-1 и стали чемпионами Англии за четыре игры до конца сезона. Не могу сказать, что наслаждался победой. Есть фото с Каррингтона, где вся команда празднует победу. Я был со всеми, подпрыгивая в приступе наигранной радости. На самом деле внутри у меня образовалась дыра. Мой вклад в победу был мизерным, а своё общее состояние я мог списать только на похмелье от требла.

Не я один испытывал трудности: Бэкса рассорился с тренером. Spice Girls только набирали в популярности, а вместе с ними и сам Дэвид.

Бэкс и Виктория поженились неподалёку от Дублина в 1999-м году. Мне выпала потрясающая и ужасающая честь быть его шафером. Я, наверное, больше никогда так не волновался. Мне ещё не приходилось выступать с речью, и, хоть передо мной были только гости, я осознавал, что в прессу просочится каждое слово. Стоит облажаться, и я стану главным посмешищем страны.

Речь я написал сам, после чего его проверил организатор свадьбы Перегрин. Я был доволен своими шутками, но анекдот про Джорджа Майкла оказался слишком рисковым. Пришлось его убрать – и к лучшему. Ему понравилась шутка про то, что все Spice Girls отчаянно надеялись, что появится весь состав «Баварии». Пошловатый анекдот про их фиаско в последнюю минуту казался мне очень удачным.

Бэкс обожает рассказывать о том, как утром перед церемонией он застукал меня перед зеркалом, в руках дезодорант, который я использовал вместо микрофона. Я не буду отрицать, что так и было.

Сама свадьба получилась отлично. Пришло около 30 гостей и друзей. Многие не сдерживали слёзы. Затем мы собрались в большой гостиной и настал черед мне толкать речь. В порыве вдохновения я позаимствовал у Виктории саронг, в котором газеты запечатлели Дэвида. Перед речью я успел напялить его на себя, что изрядно повеселило гостей.

Все лучшие друзья Дэвида знали его издавна – я, Дэйв Гарднер и Терри Бёрн – массажист, который стал его персональным менеджером. Со стороны Виктории пришло немало знаменитостей. Такое событие не могло не навести шуму.



Спустя год, в феврале 2000-го года, Дэвид позвонил в клуб и сообщил, что опоздает на тренировку. Ему нужно было проследить за Бруклином, который приболел. Тогда же появились фотографии Виктории с ночной вечеринки, и босс дедуктировал, что Бэкс был не в своём манчестерском доме. Когда он приехал на тренировку, его тут же отправили обратно.

Бэксу пришлось вместе со всеми отправиться на игру в Лидс несмотря на то, что он даже не был в заявке. Ему поручили смотреть на игру с трибун, что не преминули заметить журналисты.

После игры мы сразу же отправились в лагерь английской сборной. Нам предстояла игра с Аргентиной на «Уэмбли». Наконец у нас появилось время разобраться в сложившейся ситуации. Было решено, что я стану посредником.

В четверг мы вернулись, и я провёл беседу со Стивом Маклареном.

«Я поговорил с Бэксом – он хочет всё прояснить с боссом. Но мы должны помочь им достигнуть компромисса», - сказал я.

Мы решили организовать встречу, в который приняли участие я, Стив, Бэкс и босс. Для гарантий того, что всё пройдёт хорошо, я написал на листке А4 список обещаний, которые Бэкс должен был зачитать. Босс был недоволен передвижениями Дэвида, так что написал обещание о том, что Бэкс перестанет ездить в Лондон за три дня до игры и будет сообщать тренеру о всех своих перемещениях. Я написал о том, что он будет меньше ездить. И я знаю босса: он до сих пор наверняка где-то в ящике хранит этот листок.

К счастью, встреча закончилась хорошо. Они пожали руки и забыли былые обиды. Босс был не дурак: он осознавал, как важен для нас был Бекхэм, который выступал за любимой клуб, с которым выигрывал трофеи. Никто не сомневался, что они помирятся.

Кевин
Какое-то время популярностью пользовалась кричалка «Если Невиллы играют за Англию, значит и я смогу». В худшие моменты игры сборной Англии под руководством Кевина Кигана я бы с радостью поменялся местами с клоунами с трибун.

Я всегда гордился возможностью выступать за сборную своей страны, хотя «Юнайтед», конечно, всегда был на первом месте. Впрочем, как бы я ни был горд, с Кевином дела порой шли так плохо, что был рад пропустить игру из-за травмы или плохой формы.

Дело не в Кевине, просто он пришёл в сборную тогда, когда я переживал свой худший период в карьере. Я потерял веру в себя, играл плохо как в клубе, так и в национальной команде. Тренировать сборную тяжело, потому что становятся явными любые неудачи тренера. Любая слабость тут же рассматривается под всеми ракурсами в СМИ, а фанаты готовы растерзать любого, кто, по их мнению, в чём-то провинился. Кевин, как он сам впоследствии честно признался, не мог потянуть такую ответственность.

Мы пережили сложный этап квалификации на Евро-2000, когда сборная играла без видимой стратегии, а тренерский штаб принимал откровенно странные решения (например, поместив Сола Кэмпбелла на правый фланг в матче против Шотландии).

Не было ощущения, что у Кевина есть план действий. Отправившись на тренировочную базу в Бельгии, я не мог отбросить плохое предчувствие перед самым турниром. Да, защищать цвета своей страны – честь. Как можно на что-то жаловаться? Впрочем, это не отменяет того факта, что мы остановились в старом убитом отеле в городке Спа. Настроение у меня было поганое, и этот отель только его усугубил. «Меня ждут долгие недели», - подумал я. Турнир даже не успел начаться.

Я был в плохой форме, а команда играла примитивно, без вдохновения. Кевин, кажется, стремился построить классическую английскую команду, мощную и быструю. Но для этого нужны молодые и выносливые. Мы не могли выполнить то, что он задумал. Слишком многие были, как я – хорошие, но очень традиционные. В полузащите играл Инс и Батти, но они не отличались особым креативом. Бэкс был хорош, но слева впереди Фила играл Деннис Уайз, что не могло не обречь нас на провал. В команде не было ни одного левши, и тот фланг был неспособен хоть как-то угрожать сопернику.

Кевину многим не повезло. Стив Макманаман очень быстро травмировался. Стивен Джеррард – молодой подающий надежды парень – тоже не мог играть. Действительно интересный юноша Майкл Оуэн что-то не поделил с тренером – это мы видели по тому, как они разговаривали друг с другом. После ЧМ-1998 Майкл стал настоящей звездой, но они с Кевином просто не могли найти взаимопонимания относительно игры команды. Так профессиональное непонимание переросло в личный конфликт. Кевин хотел, чтобы Майкл играл глубже, спиной к воротам. Майкл был уверен, что его таланты так только будут растрачены впустую.



Итак, Майкл был не в духе, а команда ещё никогда не была такой медленной. Два Невилла, Кеоун, Адамс, Батти, Инс, Уайз, Бекхэм, Оуэн и Ширер, готовящийся повесить бутсы на гвоздь. У нас не было шансов. Мы не дотягивали до нужного уровня. Мой брат выслушал немало лестных слов о том, как мы вылетели, но он оказал нам услуги, избавив команду от больших унижений.

Ладно проблемы с командой, но даже за пределами поля всё было плохо, неправильно. Азартные игры были везде: куда не глянь, лошадиные скачки или карты. Всё было очень старомодно, совсем не так, как в «Юнайтед», где всем руководят дисциплина, фокус и предматчевая подготовка. Тут тренер посвятит нам минут десять, а затем все вновь тянулись за картами. Мы проигрывали матч, но ставки и карты никто не забывал.

Этого не избежать: всегда будет кто-то, кто играет на ставках. Но это уже не шло ни в какие ворота. В «Юнайтед» мы тоже играли, но никогда не на большие деньги. Даже если бы мы захотели, тренер бы обо всём разузнал и устроил нам взбучку. Азартные игры – раковая опухоль раздевалки.

Один раз меня затянуло в серьёзную игру. Это был предсезонный тур с «Юнайтед» в Малайзии, и я, Йорки, Кино, Батти, Гиггзи, Скоулзи и Тедди решили сыграть на несколько сотен фунтов. Для меня это было серьёзно, и я увлёкся. Когда я заснул, мне всю ночь снились Джокеры с тузами. Азартные игры втягивают с головой, и я понимаю, почему футболисты так увлекаются. У них есть деньги, в отеле скучно, но потерять пятьдесят тысяч, играя на протяжении десяти часов до двух часов ночи ненормально, и не может хорошо сказаться на готовности игрока. На Евро-2000 никто себя не контролировал.

Азартные игры сказываются на командном духе. Когда десять игроков смотрят скачки или играют в карты, это делит команду на два лагеря. Во время Евро-96 старшие игроки принимали ставки – на футбольные матчи. Мы вместе смотрели игры, и это помогало нам сдружиться, плюс мы только выигрывали, наблюдав за другими. Но в Бельгии многие заперлись в своих номерах, теряя тысячи. Это плохо сказывалось на команде. Стоит отдать должное Гленну Ходдлу – он бы такое не позволил.

Многие могли наивно верить в то, что после 2-0 в первом тайме в матче с Португалией мы могли претендовать на что-то, но это был наш лучший момент. Во втором тайме нас смяли, а Луиш Фигу забил чумовой гол издали. Затем я вновь (традиционно для себя в то время) упустил соперника, и мы проиграли 3-2. Это ещё хороший счёт.

Дальше нам противостояла Германия, наш старый враг. Не думаю, что между нашими странами ещё были такие плохие матчи. Мы чудом победили 1-0, и в раздевалке игроки торжествовали. Кевин заявил, что после следующей победы пресса, наконец, оставит нас в покое. Ничего подобного: впоследствии мы ещё многое выслушали.

Уже тогда я не мог дождаться, когда мы покинем Спа. Тяжело признать, но я знал, что команда не была хороша, а я играл как никогда плохо. Было очевидно, что нам ничего не светило.

Кевин был хорош, когда надо было вести беседу с игроками. Общее настроение было никакое после отставки Гленна, и он здорово умел разговаривать тет-а-тет. Он – отличный парень, полный энтузиазма. Он очень любит футбол. Объедините лучшие качества Кевина и Гленна, и у вас получится примерный тренер для Англии. Увы, эта работа оказалась не по силам им обоим.

С Кевином мы ничему не учились. У нас было семь, восемь тренеров. Хорошие ребята, среди них – Питер Бирдсли, Дерек Фазакерли, Артур Кокс и Лес Рид. Увы, от них мы не переняли никаких тактических нюансов.

Состояние той сборной можно описать одним моментом, который случился, когда Лес зачитывал лекцию о нашем следующем сопернике. Тогда Кевин попросту заснул. Он сидел в первом ряду, и мы отчётливо видели, как он задремал. Проснулся он резко, и ребята не смогли сдержать смех. Сейчас в это сложно верится, хотя тогда нам было очень смешно.

Чтобы пройти в четвертьфиналы, нам нужно было сыграть вничью с Румынией, но мы всё запороли. Мы проигрывали, затем Алан Ширер забил с пенальти, после чего Майкл помог нам выйти вперёд, но вскоре румыны сравняли счёт. Мы нервничали, игра не шла, пасы не связывались друг с другом. Мы не могли вести игру. Затем Виорел Молдован рванул по флангу на 98-й минуте, и Фил выставил ногу. Получилось у него не ахти, и они забили с пенальти.

В раздевалке Фил не мог найти себе места. Я то и дело твердил: «Мы играли ужасно. Мы бы всё равно вылетели».

Я был так же виновен в поражении, как и остальные. Я был плох, но англичане любят находить козла отпущения, и этим козлом стал Фил. Я сразу понял, что так случится, и отчаянно хотел защитить брата от всего мира, который ополчился против него. Я был обижен за страну и за брата. Я видел, что стряслось с Бэксом после ЧМ-98, и, хоть и понимал, что Филу не придётся пережить такой кошмар, всё равно понимал, что придётся нелегко. По возвращении домой Фил обнаружил горящую футболку на своих воротах и граффити на стене. Скорее всего, это выходки газетчиков: я не верю, что кто-то в Россендэйле способен на такую глупость.

Я отчаянно хотел быть на месте Фила. Впрочем, кто бы ни был виноват, все Невиллы потеряли немало очков популярности. После Евро я часто шутил, что в оскорблениях в мой адрес виноват он, а Фил говорил, что на него постоянно набрасывались из-за моих выходок.

На клубном уровне это было нормой, и я никогда не жаловался. Фанаты могут скандировать оскорбления сколько им хочется; главное, чтобы мы побеждали на поле.

Это – одно дело, но Англия – совсем другое. Когда игроков национальной команды оскорбляют с трибун, это уже форменная идиотия. За страну очень тяжело играть, если не чувствуешь поддержку фанатов. Молодым особо тяжело. Такое поведение трибун было нормой где-то с 1998-го, и поступок Фила только усугубил ситуацию.

Я был уверен, что Кевин останется после Евро-2000, хоть и не верил, что что-то станет лучше. Он любил Англию и свою работу, и искренне хотел добиться прогресса.

В итоге всё завершилось на очень печальной ноте. Хуже не придумаешь: в первом матче квалификации ЧМ мы уступили Германии дома, под дождём, в последней игре на старом «Уэмбли».

Сама Германия была немногим лучше. Более того – они из рук вон плохо играли, как и мы. В центр полузащиты Кевин поместил Гарета Саутгейта даже несмотря на наличие Инси. Я не мог понять хода его мыслей.

Я был не лучше остальных. Моя физика была не в порядке, и я был рад, когда в перерыве меня сменили. Нам нужна была скорость, и тут Кирон Дайер мог пригодиться.

В игру мы так и не вернулись, и после матча всех ждала тяжёлая, депрессивная тишина. К тому времени я уже помылся и оделся, но остальным пришлось выслушивать слова Кевина прямо тут, на полу. Как обычно, он начал комментировать игру.

«Парни, вы сделали всё, что могли. Во втором тайме мы были намного лучше. Мне не в чем вас винить», - сказал он. А затем бахнул:

«Так или иначе, я держался, как мог. Я всё».

Мы потеряли дар речи. Я слышал, как гневались фанаты, как поливали его грязью. Ему было тяжело, да, но я никак не ожидал такой реакции.

Тут вмешался Артур Кокс: «Так, Кевин, теперь следует как следует всё обдумать…»

Тони Адамс сказал то же самое, но Кевин стоял на своём: «Нет, я всё решил. Спасибо за всё. Мы отлично играли. Но я больше не могу».

Не успели мы оглядеться, как раздевалку заполнили люди в костюмах – Дэвил Дэвис, Адам Крозьер, пиарщики. Затевался хаос. Очередной кризис для футбольной ассоциации.

Паршивый день закончился ужасным образом. Худший момент в моей карьере за сборную. В «Юнайтед» всё было отлично – мы выигрывали трофеи, играли красиво и много забивали. Что касается Англии, то я играл в плохой команде и постоянно выслушивал оскорбления. Я радовался только тому, что мне больше не придётся играть на этом старом гадюшнике «Уэмбли».

Я не думал, что Кевин уйдёт, но я уважаю его за то, как он это сделал. Нелегко признаться, что ты недостаточно хорош, особенно на национальном телевидении. Кевин был прав: он держался, как мог, но дальше идти было некуда. Многие на его месте тянули бы, получали бы деньги, ждали увольнения. Но Кевин не побоялся публично признаться в неудаче.

Без Кевина нам требовался временный тренер, и им вновь стал Говард Уилкинсон. Как и в прошлый раз, я выбыл накануне матча. Говард, может, думал, что я специально. Это не так, но, зная его методы, я не горел желанием возвращаться.

Перед игрой с Французами он решил посвятить тренировку штрафным ударам с центральной линии поля. Он поставил двух фовардов и защитников на край штрафной и указал посылать к ним мяч. Против чемпионов мира мы должны были полагаться на удачу и случайные отскоки.

В «Юнайтед» такого, конечно, не было. Подумайте о командах Испании, Франции, «Реала», «Барселоны» - они себе такого не позволяли. У Англии был отсталый менталитет. Говард ещё и был техническим директором ассоциации.

Всё ещё босс

Говорят, бывают моменты, когда тренер просто не может помочь игроку. Это чушь. Так говорят только те, кто не встречал хорошего тренера.

Наш босс колоссально влиял на команду. Что бы ни случилось, ты ни на секунду не перестаёшь думать о том, что случится, когда придётся встретиться с ним в раздевалке. Если игра идёт плохо, постоянно думаешь: «Блин, мне сейчас с ним придётся говорить… надо играть, иначе зубы не пересчитаю».

Нет, не думайте, что мы жили в атмосфере страха. В основном все мысли были только о предстоящей игре. Но реально, если подумать, мы все были марионетками на верёвочке. Он управляет всем. Он может создать и уничтожить твою карьеру. Он решает, ждёт ли тебя отличный воскресный вечер («хорошо сыграно, сынок») или бессонная ночь. От него зависит, отведаешь ли ты китайскую еду с бокалом вина или проведёшь вечер в нервной тишине. Он – в ответе за твою судьбу.

От тренеров нет прока во время игры? Никто из игроков «Юнайтед» такого не ляпнет – все мы помним, как выглядел кричащий босс на кромке поля. Даже если краем глаза увидеть эту картину, в голове уже начинали появляться возможные сценарии расправы. Когда настаёт период истины, есть разные методы. Например, можно притвориться, что не видишь его – Гиггзи стал мастером этого дела. Можно затеять бессмысленную беседу с одноклубником в надежде показаться занятым. Но все мы прекрасно понимали, что ничто не сойдёт нам с рук. Все знали, что в перерыве или после игры он озвучит все свои претензии. И это сильно влияло на нас. Мы боялись каждой ошибки и работали усерднее. Можно сказать, что в этом главное умение тренера – умение заставить ощущать своё присутствие всегда.

Он всё знает и видит. Он почти не занимался тренировками (разве что пару раз), поручая её тренерам. Он всегда был менеджером, не тренером. Но он видел всё.

Он всегда появлялся неожиданно, прогуливаясь по кромке поля, разговаривая со штабом или просто по телефону. Всегда на чеку. Все знают, что он трудоголик. На стадионе он раньше всех, и с момента своего прибытия он видит и слышит всё.

Его присутствие мы ощущали всегда, но в день игры он начинает по-настоящему доминировать. С 13:30 до 14:00 он ведёт разговор о предстоящем матче. Это его момент, главные тридцать минут недели. Он расскажет, как мы будем играть, чем силён и слаб противник. Позднее появились и видео, но босс всегда зачитывал с бумажек, где он делал заметки ручкой. Заметок всегда набиралось с полдюжины. Иногда – всей команде, иногда – кому-то лично. Он мог упомянуть главного игрока или опасность, которую грозили стандарты. Он мог сказать: "Вдарим по их левому флангу – там медленный защитник».

Он не орал, просто информировал. Как генерал перед битвой, размеренно и уверенно. Ни одно слово не сказано впустую. Как правило, всё серьёзно, хотя порой он мог и повеселить, пусть даже и не специально. В какое-то время мы очень ждали игр с «Астон Виллой», за которую выступал Уго Эхиогу, чьё имя он не мог выговорить.

«Обязательно проследите за Эхугу, Эхогу… или как его там зовут». Мы не могли сдержать смешки. Он физически не мог выговорить это имя.

В раздевалке перед самым матчем он был краток, но бывали и попытки подбодрить команду. Он управлял многонациональным коллективом, который состоял из ребят разных возрастов и характеров. Он должен был сплотить всех.

Три или четыре раза за сезон он произносил одну и ту же речь, которая всегда работала безотказно.

«Посмотрите вокруг. Посмотрите друг на друга и возгордитесь, что вы играете вместе», - говорил он, после чего указывал на кого-то из нас.

«Я бы хотел играть с ним в команде. И с ним. И с ним», - он вещал, и к концу речи мы будто цепенели. Сердце бешено билось в груди.

Иногда он вспоминал конкретный момент, например, когда смотритель поля «Челси» накинулся на Патриса Эвра. «Он ростом в метр, но не боится никого. Он никому не уступит. Он боец. А вы бойцы»?

Затем, перед самым выходом на поле, он вставал у двери раздевалки. Никто не покидал раздевалки без него в дверях. Игроки проходили, и он жал руку каждому – в том числе работникам штаба. И ничего не надо говорить. Он – босс, наверное, лучший в истории этой страны. Какая ещё нужна мотивация?

Влияние и энергия босса не увядала ни на миллисекунду, даже когда ему исполнялось 70 лет. С трудом верится, что он думал уйти в 2002-м. Вот это была бы трата таланта. Подумайте, сколько побед и кубков он бы пропустил.

Чем ближе подходил конец сезона 2001/02, тем ближе была его неминуемая отставка. Он сам сообщил нам о том, что уходит, даже несмотря на три подряд чемпионства. Мы уничтожали соперника один за другим, но каждую неделю газетчики говорили о клубном будущем, о будущей роли босса.

Эти разговоры не могли не сказаться на команде. Пусть все разговоры происходили и за пределами стадиона, атмосфера менялась. Мы не теряли уважения к боссу, но в голове то и дело крутились мысли о том, что будет дальше. Нельзя забывать, что в погоне за трофеями нельзя отвлечься ни на секунду.

Опасаясь будущего без сэра Алекса, Стив Макларен перебрался в «Мидлсюро», и заменить его в том сезоне не удалось. Нам бы пригодилась его тактическая смекалка в то сложное время.

Уход Япа Стама произвёл эффект разорвавшейся бомбы, как было в своё время со Спарки. Все были в шоке, особенно игроки. Мы не понимали, что случилось. Стали появляться всякие теории заговора, ведь уход Стама соотнёсся с выходом его противоречивой автобиографии. Я, впрочем, не верил, что книга на что-то повлияла.
Я знал, что босс от книги не был в восторге, как и я сам (меня назвали «суетливым м******»). Яп меня так не раз называл в лицо, и я понимал, что он это по-доброму, но его слова не казались такими лестными на передовицах Daily Mirror.

За все слова он извинился – в душе он был добряк, как большой дружелюбный мишка. Мы с Филом и Батти часто щёлкали его по ушам или тыкали в затылок, после чего он гонялся за нами, как отец за шкодливыми детьми. Он не хотел кого-то обидеть книгой, просто Яп не понимал, как легко раздуть большие истории, вырывая фразы из контекста. Я пытался ему объяснить, что можно назвать Руда ван Нистелроя эгоистом, но в заголовке не будет понятно, что в этом – его преимущество.

Все стали гадать, выдумывать, почему же Стам ушёл, но на самом деле всё просто – босс перестал ему доверять. Впоследствии он признает, что ошибся. Ему казалось, что Яп терял скорость, сдавал. Даже если это было правдой, он всё равно оставался очень надёжным защитником. Без него в обороне образовалась дыра.

Мы столкнулись, когда он выходил из офиса босса. По понятным причинам, он был ошарашен случившимся.

«Я ухожу. Сегодня улетаю в Рим и перехожу в «Лацио», - сказал он мне. Я пытался его отговорить.

«У тебя ещё действует контракт. Не обязательно уходить».

Но он уже всё решил: «Я ему не нужен. Я не останусь там, где меня не ценят».

Очень странная ситуация, которую только усугубил переход к нам Лорана Блана, которым тоже был сильным игроком, но уже постепенно сдававшим. Босс редко совершал откровенные ошибки, но всю эту ситуацию он явно разрешил неправильно.

Впрочем, были и плюсы. Мы, наконец, подписали мировых звёзд. На «Олд Траффорд» перебрался Руд ван Нистелрой, хоть и годом позднее, чем надеялись. Действительно классный футболист.

Затем МЮ подписал Хуана Себастьяна Верона за 28 млн. фунтов. Я, как и все, был в восторге: он был успешен в Италии, и его южноамериканская техника могла разбавить наш прямолинейный британский стиль.

Увы, всё получилось не так, как хотелось бы, и Верон не сделал из нас европейскую суперсилу, как мы надеялись. На тренировке Себа был превосходен: он пасовал, демонстрировал атлетизм и видение поля. Но, как мы ни старались, интегрировать его в команду не получилось. Ставить его с Роем означало выталкивать Скоулза выше, на позицию второго нападающего под Рудом. Пол не любил играть спиной к воротам. В клубе собрался очень талантливый коллектив, но мы не были командой.



Я понимаю ход мыслей тренера: мы должны были диктовать свою игру в еврокубках, этому нас научили «Реал» и «Бавария».

У нас были бровочники, но Руд не любил откликаться на их кроссы головой. Мы пытались играть через центр, но Скоулзи и Себа мешали друг другу. Надо было меняться, но привычки так просто не забываются. В декабре «Юнайтед» опустился на девятое место после трёх поражений подряд. Не такое прощание задумал сэр Алекс.

В то время бытовали слухи о том, что в клуб перейдёт Свен-Ёран Эриксон. Я понимал логику: швед достиг многого в Англии. Кто знает, быть может у другого тренера и получилось бы привести «Юнайтед» к успехам, но я рад, что эксперимент не состоялся. Преемником сэра Алекса мог стать только тренер с достижениями и самоуверенностью Жозе Моуринью. Я не могу представить себе «Юнайтед» под руководством кого-то кроме Фергюсона. Я был счастлив, когда в феврале босс объявил о том, что решил остаться.

Он собрал нас в разделке и поделился новостью. Особых эмоций не было – в раздевалке так не делается. Но все были рады. Все… кроме Йорки. Босс перестал ставить его на игры, и тот надеялся на перемены под руководством нового специалиста. Стоило Фергюсону покинуть раздевалку, как Кино выпалил: «Ну, Йорки, ты в полной заднице».

Решив остаться, босс помог нам вернуть былую веру в свои силы и успокоиться, но сезон было не спасти. Радовала разве что форма Руда. За 32 игры он отметился 23 голами. Это был настоящий бомбардир. Он физически не мог покинуть штрафную соперника, что одновременно радовало и бесило. Он – единственный, с кем я чуть было не поссорился в команде.

Мы играли с «Мидлсбро», и я отправил ему мяч на ход. Он вскинул руки вверх, как бы говоря: «и что мне делать?»

Я подбежал к нему и выкрикнул: «беги за мячом, ленивый ублюдок!»

Я думал о том, как Спарки, Энди Коул или Оле Гуннар Сульшер помчались бы, но Руд – никогда. Всю энергию он хранил для штрафной противника.

Я совсем забыл про эту его особенность, и после матча он налетел на меня со словами «никогда не ори на меня во время игры!»

Я вскочил на ноги и оттолкнул его. Тут подбежали ребята и разняли нас.

Ничего серьёзного, но Руд был в ярости. На следующей день мы пожали друг другу руки.

Я понимал, почему Руд так играл. В этом была его сила; он был, возможно, величайшим бомбардиром в истории «Юнайтед». Его результативность ошеломляла. Это уровень Ширера, если не выше. Он был рождён забивать, и не удивительно, что он был человек заносчивый и горделивый. Меня он, наверное, принимал за типичного британского защитника, в то время как он был наследником Ван Бастена. Он так не играл, и это было его право. Игра меняется, и то, что раньше казалось нормой, больше не проходилось. Футбол рос и становился всё сложнее.

Несмотря на обилие голов Руда, сезон 2001/02 оказался провальным: мы впервые с сезона 1997-98 ничего не выиграли. Мы упустили «Арсенал» в самом начале розыгрыша, и за ними было не угнаться. В Лиге чемпионов особо обидным стало поражением от леверкузенского «Байера».

Из полуфиналов нас выбила легчайшая команда, а я сломал ногу и не попал на Чемпионат мира. Перед ответным матчем против «Байера» я чувствовал боль в ноге и даже сделал рентген, но мне сказали не волноваться. Затем – во время матча – я сделал подкат, и что-то сломалось. Пришлось уходить с поля, и через час врач сообщил мне о том, что я сломал плюсневую кость стопы. Я спросил, как же ЧМ, но он сказал, что надежды нет.

Я выбыл на 8-12 недель. Даже я понимал, что не успею восстановиться. Настоящая трагедия, особенно учитывая, что я был на пике формы. Кошмар 2000-го года был позади, и я вновь играл, как умел.

Я решил переменить стиль жизни. Раньше я читал газеты, даже слишком часто. После Евро-2000 я решил расслабиться и сказать таблоидам «нет».

Я переехал в дом в центре, потому что хотел быть поближе к людям. Нет, меня не интересовали вечеринки, но теперь я хотя бы мог в вечер четверга выпить бокал вина в ресторане, а не лежать в кровати и думать о сопернике с 9:30. Я сбалансировал свою жизнь, причём очень вовремя.

Также я решил прогрессировать и улучшить свою игру в атаке, и навесы. Я понимал, что либо так, либо я не сохраню своё место в «Юнайтед». Я должен был стать универсальным защитником, который мог не только обороняться, но и проводить забеги на поле соперника. Я был целеустремлён и становился лучше.



Было тяжело пропустить ЧМ-2002, особенно учитывая то, как мы играли под предводительством Свена. Он мне понравился с самого начала. В конечном итоге моё мнение о нём сложилось неоднозначное, но первые годы были очень хороши. Меня никогда не напрягало, что нами руководил иностранный тренер. Все хотят своего босса, но я просто хотел, чтобы в команду пришёл отличный специалист, особенно учитывая предыдущие фиаско. В идеале тренировать должен англичанин, но главное – квалифицированность.

Свен был хорошим боссом. Ему досталась подавленная команда, но спустя пару месяцев мы громили соперника в Мюнхене. Ничего особенного, просто разумный подбор игроков и налаженный контакт с футболистами. С ним мы ощущали, что всё было под контролем, что всё зависело только от нашей игры. В то время я растерял веры в свои силы, но спокойствие и простота шведа сильно мне помогли.

В первые годы он, казалось, просто не мог проиграть. Даже после спорной ничьи с Грецией в квалификации ЧМ никто на нас не ругался – все восторгались штрафным Бэкса в последние минуты. Я был неподалёку, когда он забил. Тедди попросил у него разрешения пробить, но отобрать у Бэкса штрафной – всё равно что украсть у него бумажник.

Я нервно поглядывал на время, понимая, что скоро прозвучит свисток. Бэкс всё знал, но это ему не помешало. В этом особенность классных игроков – в момент, когда всё на кону, они способны переменить ход встречи.

Я знал, что мяч залетит, сразу после удара. Это был невероятным матч для Бэкса. Он никогда так усердно не трудился, но капитанство сделало его ещё лучше.

Он обожал эту повязку, но в апреле 2002-го, после того, как Бэкс пропустил товарищеский матч с Уругваем, я начал питать надежды, что сам стану капитаном. Свен, впрочем, имел другие планы.

«Гари, я делаю капитаном Майкла Оуэна», - сказал он мне в типичном для себя дипломатичном стиле. Классический Свен: он будто признался, что я был бы лучшим капитаном, и извинялся за своё решение. Так почему не я?

Я ничего не имею против Майкла, но в команде были претенденты очевиднее: например, Рио, Стивен Джеррард. Фрэнк Лэмпард и я. Но Майкл был громким именем, и Свена это, к сожалению, подкупило. Это не самое важное решение, но очень странное. Я не протестовал, хотя стоило бы. Это был признак слабости Свена, которая впоследствии стала только очевиднее.

Я не могу винить Свена в поражении от сборной Бразилии на ЧМ-2002. Моё место занял Данни Миллс, которого я никогда особо не жаловал, но ни он, ни остальные ребята не должны были брать на себя вину.

Да, они должны были лучше удерживать мяч, но им пришлось играть против потрясающей команды в невероятно жаркой Японии. Они устали, с трудом поспевая за соперником. Я не виню их, потому что сам оказывался в такой ситуации, когда Англию переигрывал соперник выше уровнем.

Прощай, Бэкс

Когда ассистентом босса стал Карлуш Кейруш, он повёл себя вполне логично, попытавшись громко о себе заявить.

С начала сезона 2002/03 он ни раз останавливал нас с Бэксом и просил сделать что-то иначе. Выделяли нас часто, особенно после поражения от «Ливерпуля» в Кубке. Нам досталось за то, что мы недостаточно плотно придерживали Стивена Джеррарда. На следующий день нам показали видео, и да, он был прав. Винить мы могли только себя.

Карлуш, возможно, искренне хотел что-то поменять. Он хотел добавить скорости с правого фланга, заставить команду лучше двигаться. За этим его и наняли – чтобы освежить команду. И все ощущали этот ветер перемен.

Так или иначе, мы возвращались в строй после поражения от «Арсенала». Мы подписали Рио Фердинанда из «Лидса» за 30 млн. фунтов. Дорого за защитника, но зато какого защитника!

Решив проблему Верона (попросту перестав строить команду вокруг него), босс стал ставить его туда, где надо было заткнуть дыры. Себа нас не разочаровывал, но такое решение в каком-то смысле понизило его в звании. Он не играл там, где играет дорогостоящий футболист с громким именем.

Убрав Себу из центра, босс позволил Скоулзи вернуться на любимую позицию, а Руду помогал либо Оле, либо Диего Форлан, либо вся команда в формации 4-5-1. Команда эволюционировала, и в этом чувствовалась рука Карлуша.



Мы окрепли и вернули себе форму, но кое-что всё равно было не так: как мы или тренер ни пытались, всегда случалась какая-то одна игра, когда у нас вообще ничего не получались. Нас преследовали кошмары, которые будто напоминали о том, что успех не даётся малой кровью. Будто проигранная игра учила нас тому, как легко можно всё пустить. В том сезоне такой момент настал на «Мэйн Роуд» в ноябре.

Готовилось манчестерское дерби на старом стадионе, и в отсутствие Роя капитаном выбрали меня. Огромная честь. Увы, мы превратили дерби в карнавал «Сити». Точнее, я превратил.

При счёте 1-1 в нашей штрафной мяч попал ко мне. В 99% случаев я просто выбиваю его куда подальше, но тогда я решил отдать его Бартезу, зная, как комфортно ему в таких ситуациях. Но пас срезался, а Шон Гоатер рванул, что было сил. Ужасная ошибка, которая была в разы страшнее в день дерби. Вот тебе и капитан: не прошло и часа, как меня заменили.

Мы проиграли 3-1, и босс, красный от гнева, порвался в раздевалку. По нему было видно, что он был готов взорваться, но не мог выбрать первую жертву. Тут к нам заходит Руд с футболкой «Сити» через плечо. Его попросили обменяться, и он без особых мыслей согласился. Босс, однако, нашёл первую жертву.

«Не смей отдавать эти футболки. Никогда. Это футболки «Манчестер Юнайтед», не твои. Цени и оберегай эти футболки. Если я увижу, что кто-то из вас их раздаёт, вам больше в них не играть».

Проигрывать плохо, проигрывать по своей вине – хуже, но так влететь «Ливерпулю», «Сити» или «Арсеналу» - это преступление в глазах босса. От криков и свиста фанатов было не легче, но их можно было понять: они сами натерпелись от кричалок «горожан».

«Стоит впустить их сюда – пусть они поведают о том, как вы играли!», - продолжал тренер.

Но я и сам всё понимал. Я отправился домой и провёл ужасную ночь в одиночестве, сидя у холодильника с двумя бутылками пива. Только алкоголь мог помочь мне забыть этот позор.

Я постоянно напоминал себе, что вскоре другая игра, что в профессиональном спорте, как в американских горках, есть взлёты и падения, но легче не становилось. Как я ни старался, утешение не приходило.

Я постоянно анализировал ту игру, а тренер то и дело о ней напоминал. На следующий матч против «Байера» меня усадили на скамью запасных. Жестоко. Я ошибся, сильно, но я хорошо играл. Я взял себя в руки и решил сказать об этом боссу. И чем я думал? Он сказал, что такие ошибки не могут не повлечь за собой перемен. Ещё три игры я смотрел на футбол со стороны.

Я вернулся к противостоянию на «Энфилде», когда неудачливый Диего Форлан смог-таки завоевать любовь наших болельщиков. Он забил дважды, и мы одержали важнейшую игру. Затем, спустя неделю, нам предстояло сыграть с действующими чемпионами «Арсеналом». Тогда Фила отправили в центр поля к Скоулзи. Ему предстояло противостоять самому Патрику Вийейра, но команда справилась и выдала выдающийся матч. Фил был хорош, Скоулзи и Себа забили, и к вечеру мы понимали, что окончательно вернулись в чемпионскую гонку.

Руд был очень хорош: он забил 25 голов в АПЛ, в том числе отметившись хет-триком в ворота «Фулхэма». В процессе он обошёл пятерых с самого центра поля. После той победы мы поднялись на первое место, и чемпионства казалось всё более осязаемым. «Что-то случится», - сказал Бэкс по дороге с поля. Он имел в виду чемпионство, а может и свой скорый уход из клуба.

В феврале «Арсенал» выбил нас из Кубка Англии, но не тот провал повлёк за собой бурю. В раздевалке босс накинулся на Бэкса, обвинив его в пропущенном голе – и Бэкс был не согласен. Он огрызнулся, что всегда плохо. Босс тут же взорвался.

Тренер стал носиться по раздевалке, увидел бутсу и пнул её что было сил, будто по мячу. Он смотрел в сторону Бэкса, но он не целился в него. Я знаю босса по тренировкам: он бы в жизни не смог повторить этот удар. Мяч попал Бэксу по глазу и поцарапал лицо. Он дотронулся до раны, почувствовал кровь и стал кричать в ответ.



На секунду тренер остолбенел, что очень нехарактерно. Он, наверное, понял, что ударять игрока бутсой, хоть и случайно, было очень неправильно. Он сразу же извинился: «Дэвид, я не хотел ударить тебе по лицу».

Бэкс не успокаивался, и нам пришлось дружно его сдерживать.

Впоследствии мы решили прогуляться, но у Бекхэма на уме было будущее.

Будь на его месте кто-то другой и пресса бы ничего не узнала, но Бэкс есть Бэкс, и вскоре разговоры слышались повсюду. Папарацци были везде.

Бэкс сохранял профессионализм на тренировках, но постепенно его стали убирать из ключевых игр. Газетчики стали гадать, куда он уйдёт, перечисляя всё от «Барселоны» и «Милана» до «Реала».

Перемены были неминуемы. Карлуш решил, что Бэксу пора на выход, что он был недостаточно быстр, а мы – слишком предсказуемы. Может, он не вписывался в планы португальца. Так или иначе, Карлуш уже всё решил, и он был ближайшим советником босса.

Все мы видели хорошее и плохое в Карлуше. Он помог команде прогрессировать и усилить свои позиции в Европе. С ним мы стали применять разные формации, отказываясь от непременной 4-4-2. Тактически он был мастер, но его тренировки были суховаты. Он не давал разогнаться и постоянно останавливал нас ради того, чтобы повторить пассы. Рене Малестин, который позднее сменил Карлуша, предпочитал более динамичные сессии, как и Стив Макларен. Карлуш был совсем другим. Порой казалось, что он очень не хотел, чтобы мы наслаждались игрой на тренировках, а то вдруг к воскресенью мы уже пресытимся футболом.

К игре с «Ливерпулем» слухов о Бэксе становилось всё больше. Его неучастие в играх только раззадоривало журналистов. После игры с «Арсеналом» ситуация только усугубилась. Он вышел на замену в матче с «галактикос» «Реала», которые готовились проходить дальше. В первом матче нас возили Роберто Карлос, Луиш Фигу, Зинедин Зидан и Рауль, теперь пришла очередь Роналдо.

Я был удалён, но присутствовал на трибунах. Когда бразильского автора хет-трика провожали овациями, я присоединился к стадиону. Мне запомнился этот момент, когда мы осознали, что против нас играет один из величайших игроков последних 20 лет. Какая у него там статистика, 62 мяча за 97 игр сборной Бразилии? Ну и талант, даже со всеми его травмами. Помню игру между Англией и Бразилией, когда во время матча они с Ромарио стояли на бровке и делились шутками. Всерьёз это или нет, не знаю - наверное и я был бы столь уверен в себе, будь я так талантлив.

Роналдо был главной звездой, но Бэкс и тут не мог не попасть на передовицы. Он вышел и забил дважды. Впоследствии при помощи него мы добились важных побед, которые гарантировали нам чемпионство. Я был рад, что он ушёл на высокой ноте. Сезон 2002/03 был особо важен, поскольку мы выиграли, несмотря на полное неверие прессы. Всегда приятно защищать титул. На это есть дополнительная мотивация, потому что всегда хочешь доказать то, что тот триумф не был случайностью.

Трофей был наш, но не Бэкс. Пока мы покидали поле после победы над «Чарльтоном» в последней игре сезона и прощались с фанатами, Бэкс рассказал мне о том, что поступило предложение и уже прошли переговоры. Наш разговор прочитали по губам журналисты.

Он впервые прямо дал знать о том, что хочет уходить. После всей шумихи в нём заинтересовались «Реал» и «Барселона», но он хотел в Мадрид.

Он не хотел так уходить, но в душе Бэкса всегда интересовала игра за рубежом. Не он выбрал момент, но в итоге переезд в Испанию положительно сказался и на нём, и на клубе. «Юнайтед» получил 25 млн. фунтов за футболиста, который играл до последнего в каждой игре и ничего не стоил, а Бэкс отправился играть за, пожалуй, единственный клуб, чьи размеры сопоставимы с «Манчестер Юнайтед». Там ему выпал шанс играть с великими Зиданом, Фигу и Карлосом.

Люди говорят всякое, но я знаю, что и сэр Алекс, и Бекхэм думают друг о друге только хорошее. Это подтвердили многочисленные добрые слова, сказанные ими в адрес друг друга. Ему было тяжело уйти, но он хорошо поиграл за «сливочных» и «Милане».

Я понимал, что буду скучать по другу. Мы жили вместе, сидели вместе на командном автобусе. Весь мир знал его как суперзвезду, но для меня Бэкс всегда оставался лучшим другим с самого детства, когда мне было 14 лет. Мы через многое прошли вместе. Мы так много играли друг с другом, что, кажется, могли читать мысли друг друга. Мы инстинктивно предугадывали действия друг друга. В каждом матче нашей синхронной игрой мы дурили защитников соперника, который не мог уследить за нашим взаимодействием.

Мы знали стиль друг друга и знали, какие слова говорить. Я не помню ссор. Мы не ругались, потому что у нас не было тайн. Бэкс был поистине неустанным игроком, и мало кто был способен его перебежать. На тренировке есть печально известный тест, в ходе которого игроки должны были бежать, пока не упадут, и только Бэкс с Йорки могли убежать до конца.

Даже не буду говорить о технике. Кто ещё в АПЛ мог приземлить пас прямо на голову? И он был умён. Я считаю, что все мы – я, Бэкс, Батти, Скоулзи, Фил – играли умно, но Бэкс был лучшим. В английском футболе слишком мало тех, кто способен принимать решения сам, кому не надо расписывать, куда бежать и что делать.

Более того, он был создан для больших игр. Он постоянно преследовал мяч. Какой бы ни была ситуация, он смело брал на себя ответственность и мог не только забить, но и держать мяч, когда того требовала ситуация.

С самого детства он стремился быть не только футболистом, и он стал не просто спортсменом, но и всемирно узнаваемым человеком. Это было для него важно, и так он смог помочь Лондону принять Олимпийские игры 2012.

Он всегда был занят, всегда на виду, но это не повлияло на его выступления. Столько трофеев, 115 матчей за сборную. Он не был мелочным, он был человеком с большой буквы. Его пример может вдохновлять любого, кто хочет стать профессиональным футболистом.

Бэкс – одна из легенд «Юнайтед», но я понимаю, почему наш босс так не любил постоянное внимание со стороны прессы.

Пришло время мне попрощаться с лучшим другом.

«Красный Невилл»



Этот эпизод навсегда заклеймил меня, как «Красного Невилла». Его вспоминают не реже, чем любое из моих спортивных достижений. Я навсегда останусь ответственным за бунт Рио. Я навсегда останусь лидером сопротивления.

The Sun назвала меня «самым ненавистным футболистом страны», а я попал на все передовицы. Обо мне говорили даже в новостях, и только бог знает, что было бы, если бы мы пошли до конца и отказались играть за Англию.

Смог бы я отказаться? Возможно ли уйти из-за чьей-то ошибки с тестом на допинг? Ещё немного, и я бы сделал это.

[Речь идёт об эпизоде, когда Рио Фердинанд случайным образом покинул клуб во время теста на допинг, в связи с чем ему запретили играть в футбол на восемь месяцев – прим. переводчика]

В самый разгар дебатов я был готов уехать из отеля сборной. Я понимал последствия. Отказаться от команды в 28 лет? Меня бы уничтожили газетчики и фанаты. Я бы точно стал самым ненавистным футболистом, если уже таковым не являлся. Но я был готов пойти на такое, такова была моя позиция. Лишь один телефонный звонок меня остановил.

С самого начала я был уверен в своей правоте, как уверен в ней сейчас. Можно весь день напролёт спорить о рисках, о том, стоит ли так доказывать своё мнение, но я остаюсь уверен в том, что та ошибка не могла сойти с рук футбольной ассоциации. Это было дело принципа.

В «Юнайтед» все знали, что Рио пропустил тест на допинг. Мы знали, что он облажался и должно было состояться слушание дела в суде. Я решил, что Рио оштрафуют, но он будет играть. Я поверил в правосудие. Я очень сильно ошибался.

Это была последняя неделя квалификаций на Евро-2004, и мой папа отвёз нас с братом в манчестерский аэропорт, откуда мы готовились отправиться в Лондон. По пути я ответил на звонок: Рио исключили из сборной. Как исключили? У него ещё даже слушания не было! Меня воспитывали с чётким пониманием хорошего и плохого и я был очень принципиален.

Перед прибытием в аэропорт я позвонил боссу: «мы должны что-то делать. Рио исключили ещё до слушания. Его даже ни в чём не обвинили».

Босс сказал, что этот вопрос уже обсуждался, когда клуб пытался убедить ассоциацию не выгонять Рио.

Тогда я позвонил Гордону Тейлору, директору союза футболистов, и повторил свои слова. Я не собирался стоять в стороне и смотреть, как над Рио измываются.

Я никогда не думал отрицать вину Рио. Он пропустил тест, и это его вина. Никто не отрицает, что он облажался и поступил безответственно. Он получил своё наказание. Но я пытался до всех донести, что решение по Рио ассоциация должна была принять только после слушания. Это был яркий пример трибунала, суда, где никого не волновали доказательства невиновности. Он заслужил возможность защитить себя и всё объяснить.

Не думаю, что главу Футбольной ассоциации Марка Палиоса волновали оправдания Рио. Он недавно занял пост и не раз высказывался о том, что футболу требуются встряска. Его был его шанс доказать свой авторитет. Но не собирался идти на уступки.

В аэропорту Скоулзи и Батти были со мной солидарны. Все согласились, что это был форменный позор. В «Юнайтед» нас вырастили держаться друг за друга, и именно так мы и поступили.

Но дело было больше банального принципа или чувства единства. На то время Рио не был мне близок. В Англии у него было много друзей, которые знали его лучше – Дэвид Джеймс, Кирон Дайер, Фрэнк Лэмпард. Мне приятно думать, что я бы вступился за любого из них, играй они в «Арсенале», «Ливерпуле» или «Челси».

Когда мы прибыли, мы тут же попросили аудиенции с Палиосом. Это был мой первый личной разговор с ним.

«Вы были футболистом. Мы знаете раздевалку, знаете, что порой футболисты делают глупости. Так что же, четвертовать за каждую оплошность? Или они всё-таки заслуживают дисциплинарных слушаний?»

Он всё говорил, что надо поступить правильно и по порядку, но его действия не соответствовали правилам. Это было просто его мнение, его решение. Никто кроме самой ассоциации не хотел дисквалифицировать Рио. Ни Свен, ни ФИФА, ни наш соперник Турция. Все прямо сказали, что не против того, чтобы Рио играл. Но так решила ассоциация, и дело всё было в имидже одного человека. Приняв решение, Палиос не мог сдать назад.

«Вы ведёте себя так, будто вы – весь сраный суд в последней инстанции! Вы просто заняли этот пост и хотите доказать силу своего характера. Новый шериф заявил о себе на весь город».



Я попал по больному, и он огрызнулся, после чего я сразу понял, что человек с таким темпераментом руководить ассоциацией не мог.

Когда его предшественник Адам Крозьер всем управлял, ассоциация была слишком беспечной, особенно касаемо денежного вопроса. Палиоса позвали расставить всё о своим местам и навести порядок. Сократить траты. Может он и был хорошим финансистом, но руководить организацией – не цифры на калькуляторе щёлкать. В его обязанности входило управление людьми, устранение кризисов. Он не мог потянуть такую работу.

«Мы поговорим с остальным игроками. Мы хотим добиться возвращения Рио», - сказал я ему. «Вы, […], злоупотребляете своей властью».

С этими словами я побежал к Бэксу – к капитану.

Он назначил совещание в отеле. Свен был там, и он нас полностью поддержал. Публично, однако, он не хотел ссориться с ассоциацией, что обидно, но понятно. Его ситуация была не из лёгких, но будь на его месте Алекс Фергюсон, Рио бы играл. Свен был дипломатом, который бежал от любой конфронтации.

В итоге действовать пришлось игрокам. В основном говорил я.

«На следующей неделе на его месте окажетесь вы. И дело даже не в тесте на допинг. Любой может оказаться на месте Рио, и если вы считаете, что с ним поступают неправильно, вы должны защитить его», - сказал я.

Мы не собирались сдаваться, и вторая встреча состоялась уже при участии Палиоса. Тут был комитет игроков (Джамо, Майкл Оуэн, Сол Кэмпбелл и Бэкс) плюс все ребята «Юнайтед».

Он всё твердил о том, как доблестно они поступили, не разглашая деталей. Мы пытались объяснить, что дело в исключении из сборной. Это и так всё всем дало понять.

Палиос чётко дал понять, что переговоры ни к чему не приведут. После этого мы решили устроить тайное голосование. Правильное ли то было решение? Нельзя сказать, что план был без изъянов, но попади я в такую ситуацию опять, я бы сделал то же самое. Мы должны были показать Ассоциации, что мы были настроены серьёзно. Но надо было понять, все ли в команде разделяли наше беспокойство.

Мы порвали листок А4 так, чтобы все могли проголосовать «за» или «против». Голосование было анонимным.

Собралось 23 игрока, и все единогласно поддержали Рио. Мы с Бэксом уточнили, согласны ли все отказаться принимать участие в игре, пока не вернут Рио.

Утром среды начал разгораться скандал. О нашем решении прознали СМИ, и началась буря. Нас называли позором, и с каждым новым телефонным звонком я чувствовал растущую неуверенность игроков. Постепенно все начали осознавать, какие могут быть последствия. Ассоциация угрожала выгнать нас с Евро-2004. Журналисты не спешили поддерживать кучку протестующих миллионеров. Ребята начали сдавать.

Я всё понимал, но сдаваться был не намерен. На кону стояла моя репутация. Я запустил цепочку событий, которые было не остановить. Я не знал, чем всё обернётся, но понимал, что сдавать назад было невозможно. Я не видел других вариантов. Если ассоциация не сдастся, я должен был покинуть стан сборной.

Голова гудела, а давление было невыносимым. Чем дольше всё тянулось, тем больше мне казалось, что единственным вариантом был уход из команды. Я не мог перестать думать о возможном уходе из сборной навсегда. Я говорил с отцом и предупредил его, что не вижу других вариантов. Он знал, как я был упрям. Он знал, что я не шутил. В своём номере я провёл тот же разговор со Скоулзи, Батти и Филом. Я был готов собирать свои вещи.

И я бы ушёл, если бы не один телефонный звонок от человека, который повлиял на мою жизнь больше, чем кто-либо за исключением семьи. Без босса всё было бы совсем иначе.

Я был готов принять окончательное решение, как он позвонил. «Или в номер, надо поговорить», - он сказал.

Когда я закрыл дверь, он решил не терять времени: «Слушай, ты слишком много работал, слишком усердно играл, чтобы взять и уйти. Ты дал всем понять, как ты думаешь, но дальше уже некуда, нужно вернуться и сыграть в матче».

- Но босс, это неправильно.
- Я знаю. Но нельзя взять и сломать всю свою карьеру.
- Но я зашёл слишком далеко. Я не могу дать задний ход.
- Нужно успокоиться. Пойми: вся международная карьера закончится в один миг. Как это повлияет на тебя как на футболиста, на человека? Как повлияет на «Юнайтед»? Я не могу позволить тебе так поступить.

Стоило боссу сказать о последствиях для клуба и страны, как я понял, что пора всё сворачивать. Я понял, что надо останавливаться. Если мои действия могли навредить клубу, я не мог так поступить.



Пишут, что Рио со всеми тогда поддерживал контакт, но я с ним почти не разговаривал. Именно босс остановил меня.

Большая часть меня до сих считает, что надо было довести дело до конца, Но тренер был прав. Быть успешным футболистом само по себе задача непростая, но то решение нанесло бы по мне сокрушительный удар. Вся моя карьера бы впоследствии ассоциировалась с тем решением. Он не хотел, чтобы его игрок увяз в скандале.

После разговора я долго молча сидел и думал о весе своих последующих действий. Я понимал, что уход будет прямым непослушанием. Я рисковал всем.

Первым делом я сказал Бэксу о том, что пора завязывать. Ассоциация не сдавалась, и бороться не было смысла. Нас ждала важнейшая игра, которая могла решить судьбу сборной на Евро.

Я написал заявление и дал его Майклу Оуэну и комитету. Майкл и Бэкс показали его своему агенту, Тони Стивенсу, который отчаянно пытался всё замять. Я старался написать пожёстче, чтобы хоть как-то пройтись по ассоциации и Палиосу.

В среду вечером заявление напечатали. Вот его часть:

«Мы считаем, что организация, которую мы представляем, не только подвела нашего товарища, но и всю сборную Англии и её главного тренера. Она нас ужасно разочаровала. Один из наших товарищей был наказан без доказательств вины и без возможности за себя постоять.

Рио Фердинанд заслужил, чтобы его вопрос рассматривался непублично, перед независимой комиссией. Мы считаем, что ответственные за финальное решение люди поступили с Рио не по закону и ослабили команду, навредив и игрокам, и тренеру».

С одной фразой я был не согласен – с той, где подразумевалось, что забастовка была блефом: «умом мы никогда не ставили под сомнение то, что сыграем в предстоящем матче». Может для кого-то это и была правда, может для большинства, но уж точно не для меня.

Оставалось только вернуться к норме и сыграть хотя бы вничью с турками. Страна была против нас, фанатам даже запретили выезд из-за предыдущих проблем.

Увы, всё было против нас. Более того, на тренировке в четверг мы поняли, что играем просто ужасно. «Не знаю, как мы выиграем», - сказал тогда Бэкс. Скандал сказался на всех. Ребята еле бегали. Два вечера подряд мы сидели и обсуждали Рио до двух часов ночи. Даже когда все молчали, я просто смотрел на потолок и думал о последствиях нашей задумки.

В итоге что нам действительно нужно было, это покинуть собственную страну. Мы смогли сбежать от давящей атмосферы, что помогло нам сконцентрироваться на игре. В пятницу мы прибавили, а в субботу сражались, как могли. Не знаю, откуда появились силы. Из-за сильного давления команда рвала и метала. Бэкс не забил пенальти, а в туннеле состоялась драка. В итоге безголевой ничьей было достаточно, а сам матч я могу назвать одним из самых приятным в моей карьере.

Стало чуть полегче после того, как раздевалку посетил Палиос. Он хотел нас поздравить, но ему явно было очень некомфортно. Он даже не мог смотреть мне в глаза.

Не знаю, считал ли он себя победителем, но вскоре случился ещё один скандал с Аланом Смитом и Джеймом Битти, который подтвердил наши утверждения о том, что он не мог быть управлять футбольной ассоциацией.

Спустя месяц мы играли с Данией на «Олд Траффорд», и произошёл ещё один скандал: ассоциация объявила о том, что Алан не сыграет, потому что его арестовали. Вообще жуткое слово «арестовали», сразу думаешь о самом страшном. На самом деле это была сущая ерунда: бутылку воды кинули на поле, он швырнул её обратно. Полиция задержала его в рамках стандартной процедуры, но не было никаких обвинений.

Но Палиос был тут как тут. Он начал кричать о том, что Алан не был достоин носить футболку «трёх львов». И вот Алан вылетел. На его место вызвали Битти, которого ещё до этого дисквалифицировали за вождение в нетрезвом виде. Палиос об не этом не знал. Неловкая ситуация.

Он очень старался создать себе идеальную репутацию, что делать никогда не стоит. Что в итоге? Его имя на передовицах из-за личного скандала.

Обычно я никогда не считаю, что личные проблемы должны быть причиной отставки, но, учитывая его позиции, лучше Палиосу было уйти. Человек, который хотел навести порядок, покинул ассоциацию из-за собственного скандала. Больше в сфере футбола он не работал.

Рио оштрафовали на 50 тыс. фунтов и дисквалифицировали на восемь месяцев, из-за чего не он попал на Евро-2004. Сказалось это и на «Юнайтед». Наказание показалось мне завышенным. Более того, решение было непоследовательным: паренёк из «Манчестер Сити» Кристиан Негуаи тоже пропустил тест на допинг, но был оштрафован на 2 тыс. фунтов и не получил дисквалификацию. Громкое имя Рио негативно на нём сказалось.

Адвокаты ему не помогли, выбрав агрессивный подход. Было очевидно, что футбольная ассоциация твёрдо стояла на своём и хотела отстоять свой авторитет. Я советовал Рио прийти с мамой и извинениям, написанными от руки: «да, я облажался, я был неправ. Я не понимал серьёзности ситуации. Я забыл». Но Рио нанял дорогую защиту, за что и поплатился вдвойне.

Я не сомневался, что Рио честно просто забыл. Я ненавижу наркотики, но не забывайте, что другие тесты показали, что он был «чист». Его бы Рио по правде оказался виновен, я был первый ратовал за пожизненный запрет. Я считаю футбол чистым спортом и никогда ни в чём не подозревал соперников.

Впрочем, я понимаю необходимость этих тестов. Благодаря Рио неработающая система была заброшена, так что есть и позитивные стороны. Впоследствии забывчивость не могла помешать игрокам пропустить тест. Как атлетов, нас до туалета провожали врачи.



Система была беспристрастна, в чём мы убедились после проигранного на последних минутах матча с «Арсеналом». И так подавленные, мы просто взбесились, когда обнаружили в раздевалке команду с тестами. Они от нас многого наслушались, хотя мы были не правы – они просто выполняли свою работу. Так или иначе, в «Юнайтед» ребята играли эмоциональные.

Я не жалею о своих решениях во время разборок вокруг Рио, да и вообще какие бы спорные и рисковые шаги я не предпринимал, я делал это из принципа. Другой пример – угроза забастовки, когда Ассоциация профессиональных футболистов Англии пыталась добиться права получать часть прибыли АПЛ.

Это было время, когда АПЛ зарабатывала всё больше, но в какой-то момент им показалось, что делиться ни с кем не надо. Я был частью комитета, который решил показать наши серьёзные намерения. Бойкот был единственным вариантом. Как я объяснял ребятам в «Юнайтед»: «Мне может никогда и не понадобится Ассоциация профессиональных футболистов Англии, как и вам. Нам не нужна помощь. Но есть много футболистов и ветеранов, которым эта помощь нужна».

Мы не защищали Руни или Невилла, но подростка, чьи мечты стать звездой не смогли сбыться из-за травмы в 18 лет. Мы сражались за ветерана, который отдал футболу всё, но теперь сильно болеет. Мы хотели защитить союз, который рисковал развалиться у нас на глазах. За это стоило сражаться.

Как и в случае с Рио, я был голословен. Как и тогда, многим это не понравилось. Вбейте в Гугл слова «Гари Невилл» и «говнюк», и получите десять тысяч результатов.

Честно говоря, я не понимаю агрессивность людей. Я то и дело слышу разговоры об оторванности футболистов от реального мира, о том, как их заботят только деньги. В это же время стоит кому-то громко заявить о какой-то серьёзной проблеме, как их тут же затыкают. Я не прошу вас со мной соглашаться, но ведь вы сами хотели, чтобы игроки думали не только о себе, но и о клубе, о футболе.

Я всегда защищал то, во что верю. Так уж меня вырастили – с чётким пониманием того, что правильно, а что нет. Я всегда готов постоять за то, во что верил – независимо от того, какие проблемы мне это сулит.

Думаю, отчасти это из-за того, что я старший брат. Я всегда брал на себя ответственность. Будучи ещё учеником в «Юнайтед», я был выбран старшим. Затем – капитаном. Я помогал молодым разбирать детали контракта. Я был неофициальным социальным работником. Я люблю организовать, контролировать. Или лезть не в своё дело, как говорят критики.

Когда я прав (или когда я только так считаю – это не одно и то же), я отстаиваю свою правоту. Я буду сражаться до победного конца. Иногда это ввязывало меня в неприятности. Но лучше прославиться лояльным и честным человеком, чем тем, кто прогибается под мир без боя.

Иногда я задумывался, как так получалось, но я не переживал. Без криков и бойкотов жизнь была бы проще, но я рад защищать права людей, клуба и всего, во что я верил.

Со временем ко всему привыкаешь. Хочешь в чём-то преуспеть – без толстой шкуры никуда. Особенно если природа не наделила талантом или внешностью. Нужно готовиться к оскорблениям, особенно если ты – видный футболист «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии. Гуляешь по улице, и фанат обязательно крикнет: «вчера ты играл как дерьмо», включишь радио – «Гари Невилл уже не тот». Купишь газету – «Невилл, капитан команды самых страшных футболистов». Звонки, статьи, программы… когда играешь за такой клуб, без этого никуда. Нужно уметь игнорировать всё это, справляться со всеми трудностями. Это моё главное оружие – я никому не позволял меня ранить. Только так я выжил и только так можно выжить. Никакие оскорбления меня не заботили.

Будем честны: после пары взбучек от босса и Кино журналисты просто не страшны. В мире совсем не много тех, кого следует впечатлить. Это понимание приходит с опытом.

Очередной провал Англии

Никто не сомневался в том, что Рио получил жёсткое наказание. Он пропустил восемь месяцев футбола, в том числе – Евро 2004. А мы могли на что-то надеяться в том году.

У нас был Уэйн Руни, который ворвался в жизнь каждого англичанина после дебюта в матче против Турции в апреле 2003-го. Я, впрочем, ещё до этого обратил внимание на самого талантливого парнишку в стране.

Случилось это на «Халтон Стэдиум», что само по себе удивительно. Я восстанавливался после травмы и играл против резервов «Эвертона». Впрочем, меня не ждал спокойный матч – против меня играл юный шестнадцатилетний бычок, который вёл себя так, будто он – главный на поле. Он был так хорош, что в перерыве я спросил, кто это вообще такой. И дело даже не в технике – дело в физике, в уверенности, которая от него исходила. Я хотел попросить его паспорт – ему не могло быть всего шестнадцать.

Когда его позвали в сборную, он ещё даже не попал в основу «ирисок», но это не помешало ему сыграть против турок так, будто он – ветеран. Первый матч был тяжёлым, но он жонглировал мячом в центре поля будто издеваясь над соперником. Я словно наблюдал за Газзой в его лучшие годы.

Появление Уаззы взбудоражило всю Англию, и даже мелкие просчёты вроде ничьи 2-2 с Македонией не мешали нам верить в то, что мы можем удивить всю Европу. Руни подарил нам голы и непредсказуемость. В «Челси» на передний план вышел Фрэнк Лэмпард, были Бэкс, Скоулзи и Стивен Джеррард.

Нас слегка напрягало то, что Свен чётко определился с основой, которая не менялась. Все их знали: Джеймс, Невилл, Коул, Фердинанд, Кэмпбелл, Бекхэм, Джеррард, Лэмпард, Скоулз, Руни, Оуэн. Знать команду полезно, но остальные игроки особо и не надеялись пробиться в первый состав.



Свен усугубил проблему, напрочь отказавшись вносить изменения и доверять запасным. Он упрямо ставил одних и тех же, как бы те ни играли. Да, он хотел звёздный состав, но замены могли помочь ему добиться лучших результатов. Кирон Дайер отыграл семь минут за весь турнир. На лавке отсиживался Джо Коул, которому вообще не дали сыграть, хотя он мог придать команде разнообразия. Он был нам нужен, особенно учитывая нежелание Скоулзи играть слева.

Начало против Франции было ярким. Большая игра против Зидана и Анри. Тяжёлое испытание. В первом тайме мы были хороши, а Руни как следует запугал Сильвестра и стареющего Тюрама. Лэмпард забил головой, а мы могли довести счёт до 2-0, но Бартез отбил пенальти Бэкса.

Затем мы, как полагается Англии, сами всё испортили.

Мы заработали ненужный штрафной. Бил Зидан, и Джамо оказался не у дел. 1-1. Затем Стиви Джи сделал пас назад вслепую, а мяч попал Анри. 2-1. Не успели мы оглянуться, как французы праздновали победу. Мы вновь себя подвели.

Надо было выходить из группы. Уазза забил четыре мяча за две победные игры против Швейцарии и Хорватии. Это окончательно укрепило его статус восходящей звезды европейского футбола. Он верил в то, что всё возможно, и эта вера делала его игру бесподобной.

Подход Свена нам мешал. Я пытался объяснить это Стиву Макларену, его ассистенту. Я считал, что ключевым игрокам нужно дать отдохнуть на время матча против Хорватии, поскольку Бэкс, Скоулзи и Стиви Джи заметно подустали.

Да, это было рискованно, но нам надо было освежить состав и дать ребятам набрать сил перед встречей с Португалией, которая принимала чемпионат, и которой руководил «Большой Фил» Сколари. Мы не умели контролировать мяч, и эта игра нас бы вымотала. Нужно было быть смелее и проводить ротацию состава, но, как мне кажется, Англия никогда не шла на риски во время больших турниров.

Впрочем, даже отсутствие отдыха у главных звёзд не было главной причиной нашего вылета. Поворотным моментом стала травма Руни в матче с португальцами. Наши «тащилы» был не в форме, когда мы особо в них нуждались.

Начало матча удалось, но стоило Уаззе уйти, как пошёл кавардак. Все устали, и лишь Фрэнк был готов к матчу. Скоулзи был не рад играть слева, Бэкса вымотал «Реал», а Стиви Джи размышлял над переходом в «Челси». Полузащита не была готова к таким испытаниям.

Чем дальше тянулась игра, тем больше мы сдавали. В итоге мы сражались за каждый мяч у себя в штрафной. Поштига был никакой в АПЛ – таких просто не замечаешь на уровне клубов. Мы, однако, просчитались, и дали ему пробить. Дополнительное время.

С их вингерами мы вроде как разобрались. Фигу был ограничен в пространстве, а Роналду то и дело менял фланги, пытаясь найти лазейку и проникнуть к нам в штрафную. Но, как и в матче с Францией, мы не смогли довести дело до победного конца.

Сколари подкорректировал атакующую игру команды, и Деку оказался на правом фланге. Наши игроки замены справедливо беспокоились. Оуэн Хагривз мог сменить Стивена Джеррарда, но это не помогло бы нам взять игру под свой контроль. Мой брат заменил Скоулзи. Он не будет возмущаться – все мы знаем, что Фил не тот, кто может в одночасье переменить ход встречи.

В общем и целом, турнир мы провели в свойственном нам стиле и со свойственными нам недочётами: немного не хватило качественных игроков, пара допущенных ошибок и неумение пробивать пенальти.

Бэкс и Дариус Васселл не смогли забить пенальти, и мы проиграли со счётом 6-5. Я был, по понятным причинам, подавлен, но это были ещё цветочки: в раздевалке ко мне подошёл Стив Макларен.

- Почему ты не был седьмой пенальти? Почему Фил не бил?

- Ну, Стив, начнём с того, что я не нападающий. Если хочешь, чтобы я первым пробивал, так и скажи в следующий раз. Я могу справиться с последствиями забитого или упущенного пенальти, но это не мой конёк. Забивать – задача нападающего.

За свою карьеру я ни разу не пробил пенальти. За сезон я раз пять пробивал по воротам. Вы не думайте: если бы Свен сказал бить, я бы пробил. Но мой опыт говорит мне, что слишком часто отвага граничит с глупостью. Можно сказать, что Дэвид Батти поступил смело, взяв на себя пенальти в матче против Аргентины в 1998-м, хотя он не был пенальтистом, что было довольно очевидно. Впоследствии он признал, что это был его первый одиннадцатиметровый. Так зачем ты вызвался, Дэвид?

Может, я бы пробил лучше Дариуса. Но говорить легче, чем делать. Как и Батти, я никогда не брал на себя такую ответственность.

На следующий день после окончания Евро-2004 Скоулзи объявил о своём уходе из международного футбола. Это, как мне кажется, была настоящая трагедия для Англии. Это было утром, он просто взял и выдал: «Всё, с меня довольно». Типичный Скоулзи – никакой драмы. Он просто сделал вывод, что игра за национальную команду больше не доставляла ему удовольствия.

Свен неправильно его использовал. Тот молчал и делал, что ему говорили, но внутри у него всё кипело. Он понимал, что его таланты использовались не по назначению. Также его крайне раздражал тот журналистский цирк, который развели вокруг сборной. Тогда газетчики начинали всё больше внимания обращать на жён футболистов и раздувать из личной жизни игроков настоящие сенсации.

Скоулзи, как и я, ненавидел всё это. Он ненавидит шоу-бизнес. По его мнению, ни фанатов, ни общественность должно интересовать ничего кроме его выступлений на поле.

Я старался убедить его не уходить. Он был необходим сборной. Если по его мнению он подвёл страну и выступил ниже своих стандартов, то это по той причине, что руководство неправильно использовало игроков. Мы должны были чаще использовать 4-3-3, куда Скоулзи бы идеально вписался. В полузащите следовало играть компактнее.

Его передвинули на фланг, чтобы можно было куда-нибудь запихнуть Фрэнка, но, при всём уважении к нему, Скоулзи был игроком на голову выше. За последние лет 20 не было игрока с таким видением игры, как у Пола. Спросите любого – хоть Зидана или Анри. Они подтвердят. Мы слюной истекаем по Хави или Иньесте, и это понятно. Поверьте, в той «Барсе» Скоулзи бы без проблем закрепился в основе.

Традиционная ахиллесова пята англичан – неумение контролировать мяч и держать темп игры. Скоули занимался этими задачами 20 лет, но в Англии тренеры так и не смогли подобрать для него идеальную комбинацию в полузащите. Поэтому он решил уйти – за семь лет до завершения карьеры.

Когда он объявил о своём решении, я понимал, что переубедить его не получится. Временами он очень упёрт. Как-то он отказался ехать на игру Кубка Лиги, потому что считал, что босс его несправедливо наказывал. Взял и прямо отказал тренеру. Для этого надо быть бесстрашным.

Я просил его подождать месяц, а затем окончательно всё решить, но он не слушал. Я был подавлен: мне недоставало его не только на поле, но и в отеле, на автобусе и в раздевалке.



Многие считают, что Скоулзи застенчив, но на самом деле я знаю мало людей с таким острым языком. К примеру, вспоминаются случай с Дианой Лоу, работавшей в отделе прессы:

- Гари, ты почему-то напоминаешь мне моего брата, - сказала она.
- Что, он такой же болван? – выпалил Скоулзи.

Скоулзи всегда знает, что сказать, он просто не тратит слова впустую. Он больше не играет, но его глубокое понимание игры поможет ему стать первоклассным тренером. Он видит талант за версту, а когда он что-то говорит, это стоит запомнить.

Никто не говорит, что порой он не бывал настоящим говнюком. Он то и дело воровал ключи от машин, обручальные кольца и телефоны. Боюсь представить, сколько времени я потратил на его выходки.

Свен тоже пытался с ним поговорить, но Скоулзи твёрдо стоял на своём. Ему ещё даже тридцатник не стукнул, а он прощался с международным футболом. И он не вернулся – даже когда Капелло пригласил его на ЧМ в Южной Америке.

Скоулзи просто пресытился сборной. Впрочем, я его понимаю: к тому времени я и сам потерял веру в Англию. Я всё ещё верил в Свена, и у нас были отличные игроки, даже великолепные. У нас были Рио, Бэкс, Эшли Коул, Джеррард и Уазза – и все на пике формы. Можно только догадываться, как сильно повлияла та травма Уаззы на исход встречи с португальцами. Никто не будет спорить, что нам не повезло. Впрочем, вскоре я понял, что только обманывал себя.