Этот текст должен был увидеть свет ещё осенью, под впечатлением от долгих и мучительных дней ожидания и слепых ничем неподкрепленных надежд, но судьба регулярно вставляет палки в колеса на повороте к финишной прямой, где, казалось бы, ещё чуть-чуть и незримая цель приобретет вполне конкретные очертания.


Оуэн Харгривз - рыцарь без страха и упрека.

Победоносность героя повествования можно и нужно рассматривать, прежде всего, в контексте бойни с самим собой, природой, да и вообще, не обласкавшей его судьбой. Есть в истории канадского англичанина Оуэна Харгривза что-то в высшей степени несправедливое. Вся его жизнь один сплошной вызов, тернистый и тяжеловесный, почти как лавина, которая накрывает тебя на склоне, и ты начинаешь свой путь по уши в снегу стоя на коленях, в надежде добраться до вершины.

Будучи рожденным на родине хоккея с традиционными ценностями горделивых канадцев, взращенными с малолетства, Оуэну как никому другому в современном футболе присуще мужество на грани безумства, при этом не эпатирующее чисто внешне футбольную образность в классическом понимании почтенного невежества, а тактичная едва заметная стать и чувство собственного достоинства. Решительность и бесстрашие как главные добродетели с тех самых пор как кудрявый англо-канадец отважился на покорение Европы, переехав в совершенно незнакомую для себя страну со своими обычаями и традициями.

Он впитал все эти качества преисполненные несгибаемости и монументальности характера с самого детства и только счастливый случай вложил в его ноги бутсы, а не коньки. В магазине клюшек, видимо, в этот день был выходной. Трусу не быть Оуэном Харгривзом, Оуэну Харгривзу не быть трусом, даже под дулом пистолета.

После всего того ужаса, связанного с пересадкой подколенных сухожилий англичанину не страшно не то, что дуло пистолета перед глазами увидеть. Он не дрогнет и перед БМП, будучи наедине с саперной лопаткой со связанными руками и ногами. Как не дрогнул перед прессом мюнхенской общественности, столь методично обгаживающей его личность, выставляя Харго квинтэссенцией всего самого аморального, подлого и непотребного в обществе, думая при этом в свой карман, впопыхах дергая местных коновалов вопросами о здоровье англичанина и его перспективах. Торг, как выяснилось позднее, уместен.

Причиной всему послужила природная честность и открытость, простодушие и доброта, в ответ, на что последовал резкий, жесткий, безжизненный ответ с ярлыком этакой вещи подкрепленный словосочетанием «футбольной проститутки». Понятие человечности связано с «Баварией», пожалуй, в последнюю очередь. Этому не столь важному придатку человеческой натуры нет места в немецкой строгости и упорядоченности. Оно развенчивает сказку о германской расчетливости и твердолобости, что само по себе многого стоит.

Харгривз оказался слишком хорош для мюнхенского клуба, как с позиции не формальности и не форматности, так и с игровых точек зрения. Слишком уж неправильно это иметь у себя в составе настолько универсального солдата, готового кидаться на амбразуру, идти вброд и совершать иные подвиги, которым позавидовал бы сам Арнольд, поправляя галстук у себя в Калифорнии.

И абсолютно неслучайно, что в проброс на смену тонкому тактичному интеллигенту пришел хабалистый грубиян Ван Боммель, не знающий рамок и приличий, однако, буквально трактующий упорядоченность и строгость всем своим видом и сущностью.

«Бавария» предпочла отказаться от спасительного романтизма в угоду набившему оскомину варварскому механистическому прагматизму, сухому и черствому. Закодированному по одному алгоритму без шанса на какое либо отклонения, куда Харгривз несмотря на всю свою многомерность не поместился бы согнувшись аж в три погибели. Откуда так рвется, сейчас Франк Рибери, между прочим.

То самое стремление клуба к однородности и сгубило Оуэна, подписав тем самым ему приговор на присутствие в команде. Его хрупкие колени не выдержали такой наглости со стороны руководства и окончательно отказались нормально функционировать в чужой по духу стране, просясь на родину предков.

Зачем лечить, если лучше продать? Зачем продавать задешево, когда лучше подлечить и продать задорого? Сыграть на том, что старику Ферги не спится, в мечтах о столь совершенном хав-беке и переполненном желании разрубить таки этот гордеев узел.

Но эти счастливые мгновения были так непродолжительны и непостоянны, их ещё не успели распробовать, вкусить всю прелесть освобождения от баварских оков и удовольствия лицезрения эталонности опорного полузащитника в когорте «Манчестер Юнайтед», как последовал очередной удар судьбы.

Отдельного разговора заслуживает роль Харгривза в сезоне 07/08, которую нет-нет, да и преуменьшит обыватель, забыв о тех вехах игрового года, связанных с фамилией Харгривза.
Гол в ворота «Арсенала» - это не просто великолепно исполненный вырезанный штрафной удар. Этот гол – прорыв на пути к величию. Апогей. Отправная точка к чемпионству и московскому финалу, переломный момент, характеризующий именно Харго с общечеловеческой позиции. Когда нервы должны походить на стальные канаты у него нет сомнений в себе. Он собирает всё то, ради чего променял коньки на бутсы, и, сжав зубы, напрягая свои несчастные колени, достигает цели. Не каждый бы отважился на подвиг, жертвуя собой ради команды. Бесценное качество, которое САФ почувствовал, и цена вопроса отошла на второй план.

Мир был у его ног, он любовался и радовался победам за «Юнайтед» каких-то пару мгновений и сейчас спустя время, глядя на это измученное лицо на трибуне, невольно задаешься вопросом – готов ли Харго снова для подобных совершений, которые сломали бы любого, но не его? А готов ли сам мир принять человека без страха и упрека, человека с лицом со шрамом?