Бен Литтлтон: Матч моей жизни. Лучшие финалы главного еврокубка. 16 звезд о своем триумфе.



Прекрасно помню ту ночь перед финалом Лиги Чемпионов . Мы прилетели в Испанию на «Конкорде» и вечером разместились в барселонском отеле. Я сидел в своем номере и писал на бумажке: «Ты сможешь сделать это. Ты быстрее остальных. Ты в хорошей форме...» Я писал это, чтобы лучше настроить себя на матч. Иногда я делал так и раньше, чтобы накануне игры вызвать у себя положительные эмоции. Но в ту ночь записи на листке были длиннее, чем обычно. Говоря по правде, я нервничал. Вообще, мне всегда казалось, что пребывать перед матчем в легком напряжении- это даже хорошо, но в тот вечер мое волнение явно зашкаливало.

Алекс Фергюсон еще за две недели до финала сказал мне, что я выйду в стартовом составе. Мы уже тогда знали, что Рой Кин и Пол Скоулз не смогут сыграть в этом матче. Это значило, что Райан Гиггз будет правым крайним, Дэвиду Бекхэму и Никки Батту придется играть в центре, а мне- левым нападающим.
У меня было много времени на подготовку. Дело в том, что на самом деле я не очень-то был уверен в своих силах. Сыграв в большинстве игр «Юнайтед» зарубежом, я в последнее время не участвовал в матчах Премьер-Лиги, пропустил и финал Кубка Англии. К тому же, у меня были, и не впервые, небольшие травмы, тоже не позволявшие мне набрать лучшую форму. Потому-то я и исписывал так яростно тот листок, пытаясь уверить себя в том, что отыграю хорошо.

Таких мыслей раньше у меня никогда не было.
Играть за «Парму» было намного легче: клуб меньше, город меньше и от команды не ожидали много. Это меня устраивало, и я провел там очень хороший сезон. Я чувствовал, что нашел свое место в Италии, нашел клуб, которому нужен и мне нравилось работать с Карло Анчелотти.
Поэтому, я очень смутился когда за мной приехал Алекс Фергюсон. Все произошло очень быстро. Первую неделю подготовки нового сезона я провел в «Парме», а на следующей уже был в Манчестере. На днях мне попался мой старый дневник, и я нашел в нем строки, написанные мною в ту ночь в Манчестере. Вот они: «как это произошло? Действительно ли я хочу здесь быть? Как я снова смогу обрести радость от футбола?»



Думаю, ни один футболист не был так расстроен, подписав контракт с «Юнайтед», как я. Последняя запись в том дневнике была: «Я переживу это время, как и всегда. Все обойдется».
Я познакомился с другими скандинавами и проводил много времени с Ронни Йонсеном, Оле Гуннаром Сульшером, Хеннингом Бергом и Раймондом ван дер Гоувом из Голландии. Обычно в клубе так и бывает: иностранцы держатся вместе. У англичан же были свои друзья и семьи. Думаю, из английских игроков я лучше остальных узнал Фила Невилла.



Но в той команде были люди, с которыми я не общался. И возглавлял список таких людей Рой Кин. Мне потребовался год, чтобы понять, что он собой представляет. Очень долго я считал его законченным скандалистом: всегда кричит, спорит, критикует и всех на это провоцирует. Но через некоторое время я понял, что даже если у него и есть странности, то на первое место он все же ставит интересы команды.
Кин был ужасно зол на меня после встречи с «Ювентусом» в ответном полуфинале. Эта игра оказалась последней на турнире для него. Я сделал ему передачу, которую перехватил кто-то из «Ювентуса». Рой решил, что нужно задержать Зинедина Зидана, чтобы тот не начал контратаку, и получил желтую карточку. Стало понятно, что в финале ему не сыграть. Помню, как он посмотрел на меня после той подножки.
-Это из-за тебя, мать твою, я пропущу финал, - бросил он мне.

Конечно, было неприятно слышать такое. Но я не придал этому особого значения: ничего удивительного, Кин никогда не считал себя виноватым.
Позднее я увидел этот эпизод по телевизору. Моя передача была неудачной, я признаю это, но и Кин действовал неверно. К тому же все произошло в центре поля, где было полно игроков, которые могли бы отразить атаку «Ювентуса».
Кин бесконечно вспоминал этот эпизод, наконец это превратилось в дразнящую шутку, и я слушал ее все время, пока играл на «Олд Траффорд». В какой-то степени я его понимаю: финал, в который мы наконец вышли, - один из самых важных в карьере каждого из нас.

Вторым, кто постоянно диктовал нам свои условия на поле, был Петер Шмейхель. Он очень старался стать номером один, но ему приходилось довольствоваться номером второго. Помню, однажды на тренировке мы столкнулись со Шмейхелем в борьбе за мяч. Я до конца пытался завладеть мячом и блокировал его, из-за чего Шмейхель пришел в ярость. Он ударил меня и чуть не начал настоящую драку, что добром для меня не кончилось бы: он был в два раза крупнее меня.
Я обозвал его психом и дураком, добавив, что не буду общаться с ним до тех пор, пока он не изменит своего отношения ко мне.

Скажете, ребячество? Пусть так, но это сработало! Я не разговаривал с ним две недели, а потом после одной из тренировок он подошел ко мне и как ни в чем не бывало начал о чем-то рассказывать. Думаю, после того случая он меня зауважал, так же как и остальные игроки, которым понравилось, что я отстаиваю свою позицию.
«Юнайтед» были великой командой. Играя в ней, я значительно улучшил технику передач, и это неудивительно- ведь все, что мы делали, основывалось именно на передачах и движении. У нас было два первоклассных форварда: Йорк и Коул. Глядя на них по телевизору, я поражаюсь, как здорово они друг другу подходят. Вспоминается так же Скоулз, который никогда особо не выкладывался на тренировках, но обладал настоящим талантом. А еще за нас играл Дэвид Бекхэм, в общении тихий, даже застенчивый человек, а на поле- настоящий лидер. Он мог бегать бесконечно и серьезнее всех подходил к тренировкам.







Меня постоянно мучили небольшие травмы, которые не позволяли мне прогрессировать. Никак не получалось отыграть хорошо несколько матчей подряд, чтобы быть полностью уверенным в себе.
Естественно, перед финалом Лиги Чемпионов я волновался. Я вообще из тех игроков, которым нужна поддержка партнеров и тренера. Меня беспокоило не то, что остальные меня не принимают, а то, что в последних трех-четырех матчах мы не играли вместе, и это могло сказаться на нашей сыгранности.
Мне кажется, я чувствовал веру тренера. В конце концов, он выставил меня на финал Лиги Чемпионов. Его напутственные речи перед играми обычно добавляли всем уверенности.

Перед игрой с «Интером» о сказал нам:
- Ребята, «Интер» - это всего лишь кучка разрозненных звезд. У них совсем нет командного духа. Вы намного лучше их».
Перед игрой с «Ювентусом» Фергюсон заявил:
- Это великолепная команда, но у них нет ни одной звезды, как у нас!
И это он говорил про команду, в которой играли Дель Пьеро, Зидан, Давидс, Индзаги!
Когда в финале мы вышли на «Баварию» , босс сказал:
«Они хороши, но они никто в сравнении с нами. Единственное, что они могут- это выигрывать отдельные эпизоды».
Он всегда был полностью уверен в своей команде и, даже если он преувеличивал, то, слушая его, я всегда ему верил. Он отлично умеет настраивать своих игроков, но в тот день, даже выйдя на поле «Ноу Камп», я все еще нервничал.

Я помню тот выход на поле, трибуны, заполненные болельщиками. Я думал о том, что хорошо отыграл на этом стадионе в составе «Гетеборга» и теперь смогу сделать это еще раз.
Но в финале против «Баварии», получая мяч, я постоянно нервничал, поэтому слишком часто отдавал поспешные пасы. Партнеры чувствовали это: не так трудно заметить, когда человек нервничает.
В той игре я так и не вышел на свой уровень. Я играл исключительно плохо и не вносил того вклада, на который надеялся. Можно сказать, что защиту «Баварии» я не напрягал. Чувствовать себя не в форме очень неприятно, а в финале Лиги Чемпионов- вдвойне. К тому же, напомню, мы выставили на матч не лучший состав.

На шестой минуте счет открыл Марио Баслер, но нам повезло: больше голов мы не пропустили. В перерыве у нас совсем испортилось настроение. Никто из нас по-настоящему не верил в то, что мы сможем изменить положение дел. Но никто и по-настоящему не расстраивался. Мы просто постарались взять себя в руки и отыграть лучше после перерыва.
В начале второго тайма у меня появилась прекрасная возможность забить. Я принял мяч с углового, который подал Дэвид Бекхэм, но не попал в ворота. Это не был позорный промах, потому что в штрафной все происходило очень быстро. Думаю, если бы в том эпизоде я направил мяч в ворота Оливера Кана, то был бы гол. Между провалом и успехом очень тонкая грань: если бы я тогда забил, все было бы все равно, что до этого я играл плохо.
Но я не забил, и вместо меня на поле выпустили Тедди Шерингема. До конца матча оставалось чуть больше двадцати минут. Конечно, я был очень огорчен и разочарован.

Я сидел на скамейке запасных, глядя на часы, и думал о матчах, в которых выступал достойно. Как мне было жаль, что эта игра не входила в их число. На скамейке у всех было плохое настроение. Мы знали, что нам нужен всего лишь один гол, один удачный удар, но никак не могли его нанести.
А затем все произошло очень неожиданно. Голы Шерингема и Сульшера последовали с калейдоскопической быстротой: еще никто не успел как следует отреагировать на наш первый гол, как тут же случился второй. Возникло чувство, что произошло нечто невероятное. Нас охватила настоящая эйфория. Мы бросились обниматься, танцевать. И тут я вдруг подумал, что в моей карьере такого больше не повторится - три трофея за один сезон! И все равно я был очень счастлив: за клуб, болельщиков, футболистов, которые давно играли в «Юнайтед».



В то время как мы были охвачены беспредельной радостью, игроки «Баварии» плакали. Самми Куффур изо всех сил колотил рукой о землю. Помню опустошенного Лотара Маттеуса...
Я был горд, но чувствовал, что в этой победе моей заслуги нет. Я всегда слишком много думал о своей карьере, особенно после ухода из «Гетеборга». Сейчас я был частью истории, но моя «заслуга» заключалась в том, что я покинул поле, уступив место Шерингему., который забил гол. Да, тогдашние мои ощущения были поистине непередаваемые.